За ним в отдельных экипажах следовали генералы Рылеев, Салтыков и лейб-медик Боткин.
Коляска императора обогнала группу раненых, которые передвигались с большим трудом. Князь Витгенштейн вышел к солдатам, расспросил их и доложил государю, что этим раненым не досталось места в повозках и потому им приходится идти в лазарет пешком. Услышав это, император сразу вышел из коляски, взял к себе трех тяжелораненых, а остальных распорядился разместить в колясках свиты. Князь переместился на место рядом с кучером, двое солдат влезли внутрь экипажа, свесив забинтованные ноги наружу. В таком виде царский экипаж и встретили немало удивившиеся служащие и пациенты госпиталя в Булгарени.
* * *
Во время военных действий император прибыл в деревню Парадим. Для проживания императора была отдана ветхая хижина без печки. Там было так холодно, что монарху не удалось уснуть. Решив, что на улице теплее, он вышел пройтись. Он заходил в палатки офицеров, видел, в каких трудных условиях они живут, и поэтому не решался распорядиться об обустройстве своего жилища. Наконец, подойдя к саперам, император все-таки попросил:
– Голубчики, не сложите ли мне печь? Уж больно холодно в моей мазанке…
Слова великого, но смиренного монарха тронули сердца солдат, они быстро сложили государю большую печь, а один купец дал саперам теплого сукна, чтобы они обили стены временного пристанища императора. Потом государь часто вспоминал, что во время войны он нигде не имел такого комфорта, как в Парадиме.
* * *
При штурме Горного Дубняка был тяжело ранен капитан лейб-гренадерского полка Лукошков, но государю Александру II доложили о нем как о погибшем. За обедом государь сообщил о гибели Лукошкова поручику того же полка Поливанову, который был в почетном конвое. Поливанов поехал в Богот узнать о судьбе своего товарища и нашел его живым, хотя и тяжело раненым. Когда об этом доложили императору, он немедленно отправился навестить больного. Император и впоследствии не забыл храброго офицера.
13 апреля 1880 года, когда отмечался полковой праздник, Лукошков лежал в Мариинской больнице и ожидал посещения однополчан. Вдруг двери палаты отворились, и на пороге он увидел самого государя императора.
– Твой первый шеф приехал поздравить тебя с полковым праздником, – произнес император, протягивая капитану руку. – А знаешь, кто к тебе пришел? Твой фельдфебель и двое солдат из роты. Позвать их?
Александр Николаевич открыл дверь, позвал полковых товарищей и еще некоторое время участвовал в их беседе с раненым капитаном.
* * *
В самом начале военной кампании император Александр II посетил палатку с тяжелоранеными. Прощаясь, государь пожелал бойцам скорейшего выздоровления.
– Рады стараться, ваше императорское величество! – неожиданно громко и дружно отвечали со своих коек раненые.
Государь улыбнулся и сказал со вздохом:
– Не от вас это зависит.
* * *
Однажды в госпитале Александр Николаевич заговорил с офицером Ковалевым, которому недавно удалили ногу. Раненый пребывал в очень подавленном состоянии и не хотел говорить с государем. Но тот не отставал.
– Скажи, отчего ты горюешь?
Ковалев не отвечал.
– Тебе больно?
– Нет, – отвечал Ковалев хмуро.
– Может, за тобой плохо ухаживают?
– Нет… Меня мучает мысль, – наконец стал говорить раненый, – что моя бедная мать, которая меня растила и которую я содержал, осталась совсем одна без куска хлеба.
Эти слова очень тронули государя. Он старался утешить несчастного добрыми словами. Вечером император вызвал генерал-адъютанта Рылеева:
– У меня целый день не выходит из головы этот несчастный раненый Ковалев. Его святая любовь к матери тронула меня. Надо ему помочь. Вот, возьми эти деньги, положи ему как-нибудь под подушку, придумай что-нибудь, но сделай так, чтобы он не знал, что это от меня.
Зичи М. Поздравление Александра II 1 января 1863 года дипломатическим корпусом (фрагмент)
* * *
В 1859 году Александр II уезжал из Чугуева. Выйдя на крыльцо, государь увидел, что ямщик стоит возле коляски, вместо того чтобы занять место на козлах. А на козлах вместо ямщика восседал любимец императора – пудель, который сопровождал своего хозяина во всех его путешествиях.
– Что же ты не садишься? – спросил ямщика губернатор, провожающий императора.
– Никак нельзя, ваше благородие, там их благородие уселось.
Александр Николаевич рассмеялся и ответил ямщику:
– А ты их благородие оттуда кнутиком, кнутиком.
* * *
Однажды наследник цесаревич Александр Николаевич беседовал со своим духовником, протопресвитером Бажановым о том, как это трудно – царствовать.
– Это правда, Ваше Высочество, – отвечал духовник, – эту нелегкую ношу Господь возлагает на плечи царей.
– А особенно трудно выбирать достойных людей. Научите, как не ошибиться в выборе?
– Во-первых, – отвечал Бажанов, – молиться Богу и просить Его помощи, а во-вторых, не окружать себя людьми-ширмами, из-за которых государь ничего не увидит, не услышит и не узнает.
* * *
После взятия Плевны Александр Николаевич, отметив всех отличившихся наградами, решил отметить и себя. Утром 29 ноября, собираясь выехать в Плевну, государь обратился к графу Адлебергу:
– Как ты считаешь, кажется, я заслужил надеть Георгиевский темляк на саблю?
В Плевне, после молебна, император подошел к великому князю Николаю Николаевичу и спросил:
– Надеюсь, главнокомандующий не сердится на меня за то, что я надел на саблю Георгиевский темляк в память о пережитом времени?
Узнав о награде, которой сам себя «наградил» император за военные лишения и победы, офицеры Почетного конвоя решили преподнести государю золотую саблю. Но так как золотую саблю взять было негде, офицеры решили подарить царю обычную саблю, а уже потом, в Петербурге, поменять ее на другую, золотую и с надписью.
Принимая подарок, император сказал:
– Я очень доволен этой саблей, и другой мне не нужно. Искренне благодарен вам за подарок и благодарю за службу.
Эта простая сабля была особенно дорога императору. Она же легла на крышку его гроба.
* * *
Государь Александр II щедрою рукою награждал всех отличившихся в бою. Он лично сам раздавал кресты в лазаретах раненым. Однажды, уходя из лазарета под Плевной, после раздачи крестов государь вдруг услышал обращенный к нему голос:
– Ваше величество! Позвольте и мне крест!
Император, со сдержанной улыбкой на грустном лице, немедленно подошел к молодому солдату и, наклонившись к подушке, ласково спросил его:
