Первым явным признаком изменения германской позиции по отношению к Финляндии стала встреча финского маршала Маннергейма с подполковником Йозефом Фельтъенсом, личным эмиссаром Геринга, состоявшаяся 18 августа. Фельтъенс получил разрешение перевезти через территорию Финляндии немецкие военно – воздушные части и боеприпасы от устья Ботнического залива до Киркенеса. Одновременно представляя Геринга как ответственного за выполнение четырехлетнего плана развития германской промышленности, Фельтъенс получил право на никелевую концессию в Печенге. После перевозки германских ВВС 22 сентября было заключено соглашение о транзите грузов для всех родов войск, а в ноябре – транспортное соглашение о проезде частей, возвращавшихся в Германию из Северной Норвегии на отдых. В результате этих транспортных соглашений, а также благоприятного отзыва о финской армии, который Гитлер получил от германского военного атташе в Хельсинки, Германия начала снабжать финнов оружием. Поставки начались в августе, когда немцы отправили в Финляндию предназначенные для нее оружие и боеприпасы, которые были накоплены во время оккупации Норвегии.
Германское министерство иностранных дел объяснило советскому правительству, что транзитные соглашения являются временной мерой, призванной укрепить оборону Норвегии от нападения Великобритании. Советское правительство приняло объяснение без комментариев, но недолго скрывало свои возраставшие подозрения: 1 ноября народный комиссар внешней торговли Микоян пожаловался на то, что немцы не желают поставлять военную технику в СССР, но направляют ее в Финляндию и другие страны. Соглашения вызвали в Финляндии новые надежды. В своих мемуарах маршал Маннергейм писал, что без этих транзитных соглашений Финляндия осенью 1940 г. стала бы жертвой Советского Союза.
Растущее недовольство новыми немецко – финскими отношениями проявилось во время визита советского министра иностранных дел Молотова в Берлин в середине ноября. Молотов заявил, что соблюдение условий советско – германского пакта, заключенного в прошлом году, можно было бы назвать удовлетворительным, если бы не Финляндия. Поскольку финский вопрос еще не был решен, Молотов попросил Гитлера подтвердить, что пакт остается в силе; советское правительство не видело причин для его пересмотра. Гитлер ответил, что у Германии нет политических интересов в Финляндии, но она нуждается в поставках финского никеля и леса; новый конфликт на Балтике для немцев нежелателен. Он указал на затруднительное положение Швеции и возможность британского и даже американского вторжения в Скандинавию. Гитлер заявил, что такой конфликт нанес бы тяжелый удар немецко – российским отношениям и поставил бы под сомнение планы дальнейшего сотрудничества.
Молотов требовал вывода немецких частей из Финляндии и обещания, что Германия не будет поддерживать финские антисоветские демонстрации, а также поддержать стремление Советского Союза к решению финского вопроса в рамках договора 1939 г. Он намекнул, что соглашение может быть достигнуто таким же мирным путем, как присоединение Бессарабии и Прибалтийских стран. Уводя дискуссию в сторону, германский министр иностранных дел Риббентроп ответил, что причин поднимать финский вопрос нет. Стратегически мирный договор с Финляндией соответствует всем требованиям Советского Союза, а мелкие нарушения, вызванные передвижениями германских войск, исчезнут сами собой, как только военные эшелоны покинут территорию Финляндии. Гитлер добавил, что Финляндия была и остается в сфере советского влияния, и назвал проблему чисто теоретической. Однако более практического вопроса на этой встрече, ставшей началом конца германо – советского сотрудничества, не было. Гитлер предупредил русских, чтобы они держались подальше от
Финляндии, и предупреждение было воспринято, хотя и без всякого удовольствия.
Визит Молотова в Берлин привел к небольшому кризису в германско – финских отношениях. Финны начинали опасаться того, что немцы и русские могли договориться между собой о разделении Восточной Европы; их тревога усугублялась непониманием германской позиции в вопросе о никелевых рудниках. Финское правительство исходило из того, что Германия сыграет роль третьей стороны на переговорах с Россией по данному вопросу и таким образом поможет ослабить давление, оказываемое последней на Финляндию. Поэтому финны были окончательно сбиты с толку, когда в октябре русские начали предъявлять жесткие требования, а германское правительство заявило, что не заинтересовано во владении рудниками. На самом деле германское министерство иностранных дел до конца октября и не подозревало о существовании своего права на такое владение, а затем обнаружило, что у него связаны руки, поскольку еще в июле заверило русских, что интерес немцев к рудникам не выходит за рамки обеспечения поступления в Германию никелевой руды в количестве, достаточном для нужд немецкой промышленности.
23 ноября Фельтъенс снова приехал в Хельсинки, на сей раз с поручением успокоить финнов. Ему было поручено сказать, что во время визита Молотова не было принято никаких решений, которые заставляли бы Финляндию занять «чрезмерно уступчивую» позицию на переговорах с Советским Союзом. Он должен был объяснить, что отказ Германии участвовать в переговорах относительно никелевой концессии означает только то, что Германия признает за финнами право самостоятельно решать этот вопрос – вплоть до полного сохранения рудников за Финляндией, если она того пожелает. Для окончательного завоевания доверия финнов он должен был сказать, что Германия довела до сведения русских, что в данных обстоятельствах она считает новые «осложнения» на севере нежелательными. Несколько дней спустя германский посол в Хельсинки получил инструкции пользоваться теми же формулировками во время разговоров с членами финского правительства, кроме этого, ему рекомендовали добавить, что советское руководство учтет позицию Германии, определяя свои будущие отношения с Финляндией.
Неудовлетворенность русских итогами берлинской встречи проявилась 26 ноября, когда Молотов сообщил германскому послу в Москве, что присоединение Советского Союза к Тройственному пакту[11], также обсуждавшееся на встрече в Берлине, возможно только при соблюдении определенных условий. Первое из них предусматривало «немедленный вывод немецких войск из Финляндии, которая согласно договору 1939 г. принадлежит к сфере влияния Советского Союза». Советский Союз обещал «поддерживать мирные отношения с Финляндией» и защищать там германские интересы. В последующие месяцы немцы избегали прямого ответа, а в конце марта 1941 г. Риббентроп сказал министру иностранных дел Японии, что Германия «на некоторое время» воздержится от попыток вовлечь Советский Союз в Тройственный пакт, поскольку русские предъявили неприемлемые для Германии условия, в частности касающиеся Финляндии и Турции (Молотов также просил, чтобы России передали контроль над Дарданеллами).
