Также бесценной была информация Филби о заброске в эти годы агентурных групп ЦРУ и СИС на Украину и в республики Советской Прибалтики. Но, по понятным причинам, шпионам не удавалось внедриться в страну, осесть и добывать разведывательную информацию. Единственное сообщение, которое смогла получить от некоторых из них диверсионно-разведывательная база, был сигнал о провале.
Что касается оперативной информации из сферы противоборства спецслужб, то здесь особое место занимают сведения о расшифровке американцами кодов и шифров, которые использовались советской разведкой в последний год войны. В тот период американцам и англичанам удалось перехватить значительный объем радиодонесений, состоящих из групп пятизначных чисел. Криптографы службы безопасности армии США в рамках работы под кодовым названием «Венона» смогли к весне 1949 года расшифровать изрядное количество шифртелеграмм Народного комиссариата госбезопасности военного времени. О том, что американцам удалось расколоть этот очень стойкий шифр, Москве стало известно в том же году. Конечно, львиная доля дешифрованных материалов уже устарела и не имела практически никакого оперативного значения. Но среди радиотелеграмм были и такие, скрупулезный и вдумчивый анализ которых мог вывести контрразведку США на некоторые секретные источники поступавшей на Лубянку в годы войны информации. Еще раз подтвердился старый принцип: в разведке и контрразведке нет бесполезных сведений. Нужно лишь знать — что, где и когда искать, а также уметь отсекать лишнюю шелуху. Именно поэтому Филби, который по долгу службы имел доступ к этим материалам с осени 1949 года, должен был держать на контроле поступающую от криптографов расшифрованную информацию и в случае реальной угрозы предупреждать Москву об опасности. Что он и делал весьма успешно. Благодаря его работе удалось тайно переправить в Советский Союз вместе с семьей блестящего ученого-атомщика, основоположника физики нейтрино высоких энергий итальянского эмигранта Бруно Понтекорво. С 1943 года в ядерном проекте он представлял Канаду, а в 1949 году был переведен в английский центр ядерных исследований. С его помощью советская разведка получила важнейшие расчеты по ядерному проекту и большое количество других секретных документов.
В Англии итальянского ученого физика ожидала успешная научная карьера и должность заведующего кафедрой одного из престижных английских университетов. Но, находясь вместе с женой и тремя детьми в Италии, Понтекорво неожиданно прервал свой отпуск и 31 августа 1950 года вылетел в Стокгольм. Для сторонних наблюдателей и знакомых поводом стал визит к родителям жены ученого, которые жили в Швеции. Но уже на следующий день семья Понтекорво оказалась в Финляндии, а через считаные часы—в СССР. Буквально через неделю, в сентябре того же года, Бруно Максимович (так его стали называть в Советском Союзе) начинает работать на самом мощном протонном ускорителе того времени в Дубне и через несколько лет сделал блестящую научную карьеру в Советском Союзе, за что дважды был награжден орденом Ленина. Хотя последние годы и были омрачены тяжелой болезнью, он прожил долгую и счастливую жизнь, и умер в сентябре 1993 года, месяц спустя после своего 80-летия. Его прах захоронен в Дубне и на протестантском кладбище в Риме. С тех пор одна из улиц подмосковного наукограда носит имя Понтекорво.
В конце лета 1950 года в Вашингтон прибыл и Берджесс, назначенный вторым секретарем английского посольства. Напряженная деятельность на два фронта (официальная работа—на Лондон, и тайная—на Москву) изрядно вымотали дипломата. Как всегда, работоспособный и безупречный с точки зрения выполнения профессиональных обязанностей (в МИДе он дослужился до чиновника по особым поручениям) Берджесс находился фактически на грани нервного истощения. Чтобы хоть как-то помочь и поддержать однокашника по университету, Филби приглашает его жить в своем доме. В этом нарушении жестких требований конспирации и была та ошибка, которая впоследствии доставила Филби изрядную порцию неприятностей. Но это будет чуть позже, а пока из Вашингтона в Москву идет непрерывный ноток оперативно значимой информации. Что касается высокопоставленных коллег Филби по СИС, то они уверены, что в ближайшем будущем он займет пост руководителя всей английской разведки.
Однако сам Филби справедливо полагает, что не статус и высокая должность определяют истинный профессионализм и мастерство разведчика. По его мнению, лучший разведчик — это тот, кто умеет не только добывать строго конфиденциальные документы, но и анализировать полученную информацию.
Именно такое вдумчивое изучение поступавших к нему расшифрованных материалов «Веноны» натолкнуло Филби на мысль о том, что проходящий по сообщениям НКВД источник важнейшей информации, выступающий под псевдонимом Гомер, не кто иной, как... Дональд Маклин.
Первые упоминания о Гомере в советских шифровках последних военных месяцев были весьма отрывочны и расплывчаты. Кто он, мужчина или женщина, американец или англичанин, кем работает и где живет, какой объем сведений и по каким вопросам успел передать, продолжает ли сотрудничать с советской разведкой в настоящее время. .. Пока на эти вопросы никто не мог ответить ни в американских, ни в английских спецслужбах. По это пока...
Ясным было одно — этот человек имел в годы войны доступ к американо-английской секретной информации величайшей важности и активно сотрудничал, а может быть, и сейчас продолжает сотрудничать с СССР. Именно поэтому под подозрение только американских спецслужб попали более семи тысяч (!) секретоносителей и лиц, которые могли иметь доступ к конфиденциальным материалам. Негласно проверяли всех, начиная от уборщиц и секретарш и кончая руководителями основных подразделений МИД и спецслужб по обе стороны Атлантики. Тем не менее даже в это тревожное время Маклин продолжал работать на советскую разведку.
В декабре 1950 года список подозреваемых сократился до 35 человек, а весной 1951 -го—до девяти. Было установлено, что источник секретных сведений — англичанин с высшим образованием, работал в посольстве Англии в США, имел доступ к сведениям по созданию атомной бомбы, а также вопросам политического характера, затрагивающим взаимодействие США и Великобритании. Филби, который уже давно догадался о том, кто скрывался под псевдонимом Гомер, делал все возможное, чтобы, не вызывая подозрений, направить расследование но ложному пути и отвлечь внимание англо-американских спецслужб от настоящего советского агента, проходившею но шифр-телеграммам, и направить все их усилия, как говорят в разведке, на «негодный объект». Но в середине апреля в рамках работ по проекту «Венона» были расшифрованы сообщения, из которых можно было сделать однозначный вывод о том, что в 1944 году Гомер дважды выезжал в Нью-Йорк для встречи со своим советским куратором. При этом для окружающих и перед руководством факты выезда из Вашингтона легендировались встречей со своей беременной женой. Наряду с полученной раньше информацией таким описаниям соответствовал только один человек — Дональд Маклин.
