Эти бюргеры принадлежали к допперами, религиозной секте, несколько похожей на квакеров. У них был странный взгляд на многие вещи, но при всем этом они были людьми храбрыми и неиспорченными.
Среди них были некоторые, кто служил с де ла Реем до того, как потерять лошадь, и теперь они стали обсуждать возможность возвращения к нему.
Это означало снова пересечь Магалисберг на юг и идти отсюда пешком по открытым равнинам высокого вельда, где мы могли оказаться во власти первого конного вражеского патруля, который заметит нас, так что задача была не простой.
Однако, взвесив все доводы за и против этого предприятия, тринадцать человек из нас решили рискнуть, несмотря на предупреждения тех, кто остался.
Перспектива пройти пешком, двести миль, нагруженными седлами и другим имуществом, не была особо привлекательной, но мы начали свои приготовления. Однажды утром я во время охоты нашел место, где в прошлом году был сожжен английский обоз, и меня посетила хорошая мысль. Там не осталось ни одного целого фургона, но, мне показалось, что, собрав уцелевшие колеса, оси и доски, можно было бы попробовать соорудить повозку.
Вернувшись к моим компаньонам, предложил эту идею, и она была одобрена. Они сразу пошли посмотреть. что можно сделать, и через два дня фургон, хотя и странно выглядевший, но надежный, был готов.
Вопрос тягловых животных был так же легко решен. В глубоком ущелье в нескольких милях от нас было большое стадо рогатого скота, укрытого там по приказу де ла Рея в качестве резервного склада продовольствия для его коммандо. Мы пришли туда и получили дюжину хороших волов.
Мои попутчики были прирожденными погонщиками, которые сразу могли сказать, какие животные приучены к хомуту, и после испытаний они даже могли сказать точное место в упряжке для каждого из них, таким образом они быстро набрали превосходную команду, с которой мы возвратились, чтобы закончить наши планы, изготовить нужные хомуты и найти ремни для упряжи. Через несколько дней все было готово, мы загрузили наше добро, попрощались с остальными и по старой фургонной дороге пустились в путь.
Мы поднялись по горной цепи за день, достигнув сада, где скончался бедный Мальперт, и вовремя увидели англичан, все еще занимавших высоту Рамаготла. Ночь была черной, с сильным дождем, под прикрытием которого мы шли открытой равнине, погоняя волов, чтобы пройти мимо лагеря, и до рассвета мы уже были вне поля их зрения в складках холмов, замершие и промокшие, но довольные своим успехом. Мы оказались на месте недавнего сражения, потому что тут валялись гниющие трупы лошадей и мулов и было насколько свежих могил.
Я позже слышал, что г. Смэтс, государственный прокурор, осадил здесь отряд австралийцев, которые защищались настолько смело, что отбили атаку наших с большими для них потерями.
Несколько дней мы шли по опустошенной стране, через которую прошли английские отряды, так же, как мы видели это сами на востоке. Их путь был отмечен сожженными фермами и вытоптанными полями, и наш фургон двигался по обезлюдевшей пустыне, словно одинокий корабль в открытом море.
Мои компаньоны были в основном пожилыми бородатыми мужчинами старой закваски, которые принимали меня за иностранца, поскольку я был воспитан по-городскому, и они не всегда меня понимали, но они имели простые, доброжелательные души, и нам вместе было хорошо. Буры имели их репутацию отсталого народа, но в гораздо большей степени они были упорными и свободолюбивыми фермерами, как и мои товарищи, чьи фермы лежали в руинах, жены и семьи были неизвестно где, а сами они продолжали борьбу на западных равнинах, и я в большей степени мог оценить их храбрость и бойцовские качества во время этого путешествия, чем за все другое время войны.
На четвертый или пятый день к нам пришла женщина со своими двумя маленькими детьми и дочкой местного слуги. Она сказала нам, что пряталась в течение последних десяти дней в лесистом ущелье, где был спрятан ее фургон, но волы забрели на открытое место и были захвачены проходящими солдатами, так что теперь она оказалась беспомощной. Она сказала, что лагерь де ла Рея находится в месте Риетпан, недалеко от Тафель-Коп, поэтому мы повернули на юго-восток и к полудню следующего дня увидели мерцающую поверхность озера. На его берегах было множество людей, фургонов, пасущихся лошадей и быков, и все радостно поздравляли нас с благополучным прибытием, когда вдруг началось неожиданное движение — все стали хватать лошадей, отводить быков и так далее. Мы не поняли, что происходит, но остановились здесь в ожидании дальнейших событий
Скоро проскакали всадники, как будто убегая от кого-то, за ними — фургоны и телеги, тоже в панике. Одного всадника мы остановили, и он успел сказать нам, что приближаются англичане. Признаков приближения врага не было, но мы развернули наших усталых волов и двинулись за отступающими, которые не остановились, пока не проехали примерно шесть миль. Только тогда нас настигли другие всадники, которые сообщили, что тревога была ложной.
Всем собравшимся было неловко за это паническое бегство, но это было вполне объяснимо. Этим утром лагерь де ла Рея уже подвергся внезапному нападению, во время которого было убито более ста человек. Некоторые из раненых и спровоцировали панику среди погонщиков, пастухов и случайных людей, составлявших большую часть населения лагеря.
Днем сам де ла Рей приехал в лагерь со своими людьми, и, не стесняясь в выражениях, сказал, что он об этом думает.
Мы вернулись в лагерь у Таффель-Копа, где коммандо де ла Рея оставались в течение нескольких дней. Всего там было примерно тысяча конных и около двухсот фургонов. Некоторые из них использовались для доставки кукурузы из предгорий Магалисберга, но большая часть принадлежала мирным беженцам. Де ла Рею это не нравилось и мне говорили, что старик молится всю ночь, чтобы избавиться от них.
В это время я часто видел его, потому что он ежедневно проводил советы около своего фургона, куда любой мог придти, чтобы услышать его.
Вместе с ним постоянно находился ван Ренсбург, странный тип с длинной волнистой бородой и глазами, горящими безумным огнем, который видел вещие сны и считал себя обладающим пророческим даром. Я сам был свидетелем одного из тех случаев, которыми он подкреплял свою репутацию. Однажды утром, когда мы собрались вокруг повозки генерала. он рассказывал всем о своем последнем видении — битве двух быков, черного и красного, которые бодались, пока красный бык не упал к ногам победителя. В его трактовке красный бык обозначал Англию, которую ожидала такая же судьба. Стоя перед нами с протянутыми руками и пылающими глазами, он неожиданно воскликнул: «Смотрите, кто приближается?», и мы разглядели вдали всадника, который спешил к нам. Мы ждали его в полной тишине. Когда он подъехал, усталый после длинного пути, оказалось, что он привез письмо от генерала Боты, который был за сотни миль от нас.
