По воспоминаниям финских участников боев, паника началась оттого, что в батальоне молниеносно распространился слух об окружении. Фенрик Йоуко Луосто, командир 3-го взвода 1-й роты 16-го пехотного полка, так описал события этого вечера:
«…Я думал, что наши на гряде спокойно сдержат противника — выгодная оборонительная позиция, две роты, усиленные двумя пулеметными взводами… На гряде было тихо, и я подумал, что, наверное, противник больше не лез. Со связным я вышел на дорогу. На ней не было ни души. Внезапно от развилки на Хирвасваара появился бегущий солдат, который звал меня по имени. Я узнал голос связного роты.
— Я здесь. Куда здесь все попрятались?
— Там, — связной махнул рукой туда, откуда прибежал. — Приказ командира роты: третий взвод немедленно оставляет позиции и отходит по дороге в тыл. Все остальные уже ушли. Нас вроде обошли с тыла.
— Какого черта? Куда все подевались? Тысяча чертей! Обошли? Что за хрень. И куда нам теперь?
Но связной уже далеко убежал обратно в тыл. Я проклинал все на свете. Наверняка противник в темноте сумел пробраться с острова Котисаари в деревню Толва-ярви и застал там наших врасплох. Только так нас могли окружить».
Командир батальона, капитан Херранен, и его штаб поверили слухам и считали себя окруженными. Как и фенрик Луосто, они посчитали, что деревня Толва-ярви уже занята противником, и выходить на соединение с основными силами полка им нужно в районе деревни Коккари (около 8 километров восточнее деревни Толва-ярви). Марш предстоило совершить в морозную ночь с 8 на 9 декабря, в кромешной тьме, по девственной карельской тайге. Этот марш получил в финской военной истории название «Ночной забег до деревни Коккари». По воспоминаниям фенрика Луосто, ночной переход был экстремальным даже для финнов:
«…и опять мы пошли вперед. Мы брели и брели по снегу. Первый протаптывал тропинку. Мы шли километр за километром, шедшего в голове колонны часто меняли, привалы стали все более частыми. Уставшая шеренга солдат прошагала мимо меня. Вот прошел последний. Я встал из сугроба и пошел за ними. Через несколько шагов я заметил, что наш командир батальона все еще сидел на снегу. У него был короткий полушубок, так что он особо не мерз. Это было опасно — мне показалось, что он уже засыпал в сугробе. Я остановился и спросил:
— Господин капитан, вам помочь встать?
— Спасибо, не надо! Сейчас сам встану. Меня просто ревматизм замучил.
Он с трудом поднялся. Я видел, что мороз и усталость ему тоже не пошли на пользу. Но и мои ноги уже не хотели идти. Глаза закрывались сами. Я засыпал на каждом привале.
— Дом! — воскликнул кто-то.
— Где? — спросили все.
Мираж. Пошли дальше, всех клонило в сон, усталость наваливалась снова и снова. Я проснулся оттого, что стукнулся головой о спину впереди идущего. Я спал на ходу! Причем крепким сном и даже видел сон.
Механически переставляя ноги, я видел сон, что я лежу на диване дома, а жена приносит мне чашку кофе и стопку бутербродов с лососем. Иногда я просыпался, но сновидения одно за другим проходили передо мной. Наверное, во сне я проходил более сотни метров. Остальные солдаты потом рассказывали, что с ними было то же самое.
Внезапно я увидел дым, стелющийся между деревьев. Он шел из печной трубы дома. У большой ели стоял маленький домик.
— Вон, смотрите, наконец дом! Ничего. Опять мираж…»
В результате боя 8 декабря финские части (9-й отдельный батальон Малкамяки и боевая группа Палохеймо), уже изготовившиеся для удара по правому флангу 139-й дивизии, оказались изолированными от основных сил группы Талвела. 9 декабря Палохеймо и Малкамяки получили приказ вернуться с позиций и присоединиться к основным финским силам.
После бегства батальона Херранена с фронта 364-й и 609-й полки вышли на восточный берег озер Толва-ярви и Хирвас-ярви. На западном берегу, за последней дамбой Хевоссалми, уже была видна деревня Толва-ярви. Неповрежденной досталась 609-му полку жемчужина Толва-ярви — новая гостиница, построенная на холме восточнее дамбы Хевоссалми летом 1939 года. Гостиница была оснащена по последнему слову тогдашней техники. Первый этаж был построен из бетона и облицован гранитом. Второй и третий этаж были сложены из бревен. В гостинице расположился штаб 609-го стрелкового полка. В стенах были проделаны бойницы, окна заложены мешками с песком. Гостиница превратилась в небольшой форт. Финские офицеры видели все эти приготовления в бинокли и могли только проклинать злой рок за отход от Кивислами. От гостиницы до ключа ко всей финской обороне, последней дамбы, оставалось не более 200 метров.
К утру 8 декабря 1939 года в район Толва-ярви на грузовиках прибыл 3- й батальон 16-го пехотного полка. Командовал батальоном капитан Туркка. В связи с провальным боевым крещением батальона Херранена он получил приказ немедленно занять оборону в Толва- ярви, усилив отдельные батальоны группы Рясянен.
Вечером 8 декабря на фронт в Толва-ярви прибыл сам полковник Талвела. Он жаждал немедленных активных действий и даже хотел лично возглавить атаку двух взводов на советские позиции. После обсуждения ситуации с Паяри было все же решено, что атаку 4-й роты 16-го полка возглавит Паяри, а Талвела останется в штабе в деревне Толва-ярви руководить обороной деревни. Поздно вечером 8 декабря Паяри и его рота ушли в рейд в обход советских позиций на Котисаари. Тем временем нетерпеливый Талвела решил нанести еще два удара — по его плану 7-й самокатный батальон должен был нанести фронтальный удар по советским позициям на острове Котисаари, а батальон капитана Туркка должен был атаковать район гостиницы. Туркка сумел отговорить Талвела от проведения этой атаки. Капитан Эриксон, командир 7-го самокатного батальона, ответил на приказ Талвела коротко: «Обороняться батальон уже не способен, а вот наступать — наверное, да». Вечером 8 декабря 7-й самокатный батальон начал фронтальную атаку на Котисаари. Части 364-го полка сумели отбить финскую атаку, а капитан Эриксон погиб в этом бою. Не достигнув успеха, примерно в 2 часа ночи самокатный батальон отошел на исходные позиции в Толва-ярви.
Рейд Паяри был куда более успешным. Обойдя советские посты на Котисаари с юга, 4-я рота 16-го полка, возглавляемая Паяри, вышла на советские тылы в районе 1,5 км восточнее дамбы Ристисалми и внезапным огневым налетом посеяла панику среди тылов 139-й дивизии. На обратном пути Паяри рухнул на снег — нервное напряжение, длинный марш по колено в снегу привели к тому, что у Паяри (тогда ему было 42 года) начался сердечный приступ. Солдаты 4-й роты вынесли Паяри к своим. Этот рейд был первым успешным боем против 139-й дивизии и сильно помог поднять боевой дух финнов, который был, прямо скажем, не на высоте. Уже неделю армия Финляндии отступала на всем фронте от Ледовитого океана до Финского залива. Она теряла солдат, сдавала одну деревню за другой и почти ничего не могла противопоставить мощи Красной Армии. Новость об успешной вылазке вмиг облетела части группы Талвела и центральные газеты Финляндии. Финские солдаты начали вновь обретать веру в свои силы.
