Составлена эта группа была из числа советских военнопленных, причем воинские звания их соответствовали тем, которые они имели до пленения в Красной Армии.
Безбородько показал, в частности, следующее: в плен к немцам попал в 1942 году, скитался по различным лагерям в Пскове, Резекне, Даугавпилсе. В конце 1943 года в лагерь прибыли немецкие офицеры разведки Абвер. Стали вызывать на беседу по одному. Интересовались буквально всем прошлым, наличием родственников, убеждениями, взглядами на жизнь, на войну, планами на будущее, а затем предложили «сотрудничать с Великой Германией в борьбе с большевиками».
«Рассчитывая как-нибудь вырваться из плена, я дал согласие». Вскоре вместе с другими пленными, отобранными абверовцами, Безбородько отправили на Рижское взморье, в разведовательно-диверсионную школу. Его зачислили в группу диверсантов-подрывников. После окончания школы в начале 1944 года была сформирована разведовательно-диверсионная группа из 6-ти человек, которая предназначалась для заброски в тыл советских войск в районе города Смоленска. С этой целью их хотели перебросить в город Витебск, но по каким-то причинам выброска не состоялась, их группу расформировали и длительное время он находился в резерве. А затем началось наступление Советских войск и они отошли вместе с немцами в Вильнюс.
В Вильнюсе его вызвал офицер Абвера майор Гердт и сказал, что назначает Безбородько старшим диверсионной группы, познакомил с составом группы, то есть с остальными тремя задержанными, и поставил задачу: после того как немецкая армия оставит Вильнюс, наша группа, соответствующим образом экипированная, должна остаться в Вильнюсе и «раствориться» среди русских войск. Затем, пользуясь имеющимися документами, устанавливать наличие крупных штабов и, проникая в них, совершать диверсионные акты. Им удалось установить штаб тыла 3-го Белорусского фронта, но трехдневная подготовка к тому чтобы подложить там мину, не увенчалась успехом. Тогда они обратили внимание на особняк, что находится поблизости отсюда.
Наблюдение за этим особняком показало, что он усиленно охраняется, поэтому они предположили, что в нем работают и живут крупные военные руководители. Тогда они решили в ближайшие дни тщательно изучить возможность проникновения туда.
У диверсантов была изъята крупная сумма денег (около 20 тыс. рублей), много пустых и заполненных бланков.
Показания других трех диверсантов были аналогичны, поэтому сомнений в их правдивости у нас не возникло.
Так, профессиональная наблюдательность нашего сотрудника Миронова помогла обезвредить диверсионную группу врага.
Надо заметить, что катастрофическое положение фашистской Германии и близкий ее крах облегчали разоблачение враждебных элементов, подобных описанной группе. Все члены группы начали давать показания буквально на первых допросах, причем всячески стараясь доказать, что они не совершали никаких преступлений против Родины и задания фашистской разведки по существу не выполняли. Однако на вопрос: «Почему же не явились с повинной?», — неизменно отвечали, что боялись сурового наказания за совершенное.
Материалы следствия по группе диверсантов были мною доложены Серову И.А. Несмотря на свой сухой характер, прочитав все очень внимательно, он в шутку сказал: «Я уж теперь не знаю, кого мне благодарить, Бога или контрразведку «Смерш».
Ну, а тов. Миронова все-таки следует наградить». Он попросил пригласить его и лично вручил ему прекрасные наручные часы. За успехи в борьбе с подрывной деятельностью вражеских элементов я был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.
Завершив дело с диверсионной группой, мы отбыли к своим войскам.
Восточно-Прусская операция
Штаб войск охраны тыла расположился недалеко от города Мариамполя в деревне Шиловота. В этой деревне нам довелось находиться относительно долго, с августа и почти до конца 1944 года. Поэтому устраивались капитально. Наш особый отдел занимал шесть домиков. В одном проживали начальник и заместитель начальника Особого отдела, два домика занимали оперативные работники, два — взвод охраны и один использовался как камера предварительного заключения, в которой содержались арестованные и задержанные.
Подробно об этом я рассказываю потому, что все наши домики в силу хуторной системы, которая существовала по всей Литве, находились друг от друга на значительном расстоянии — 300–400 метров и это создавало немало трудностей. Пока обойдешь бывало все домики, полдня пройдет, но это компенсировалось постоянным общением с личным составом, чего так нам не хватало в боевой обстановке. Как правило, весь личный состав разбивался на две группы: штабная оперативная группа из 6–7 оперативных работников во главе с начальником особого отдела и второй эшелон, в состав которого входили следователи, комендант, взвод охраны, арестованные и оперсостав, обслуживающий тыловые подразделения. Эту группу возглавлял мой заместитель майор Суховилин Владимир Алексеевич.
Пока находились на «стационарном» положении, воины отдыхали, наслаждались передышкой, приводили в порядок свое боевое снаряжение и обмундирование, с жадностью читали газеты, журналы, книги, писали письма родным, перечитывали в который раз ранее полученные от жен и матерей, от любимых, с нетерпением ждавших их возвращения.
Да, это были минуты глубоких размышлений о смысле жизни, об оценках совершенных поступков. Несомненно, война ожесточает людей, лишает их счастья, обычных человеческих отношений и чувств, и все-таки ей не все подвластно. Странным казалось, что люди, не успев отдохнуть от невероятного напряжения, уже строили планы на будущее. В этом, видимо, состоит жизненная сила наших людей.
Мне в этот период было не до отдыха, так как на мою долю выпала честь выступать в самых различных ролях — то в роли защитника, то в роли прокурора, а порою в той и другой одновременно.
Приход Красной Армии в Литву после 3-летней немецкой оккупации вызвал у большинства населения чувство огромной радости. Какая-то часть очень сильно опасалась мести и преследования за сотрудничество с немцами. О будущей жизни у большинства литовцев не было никакого представления, ведь с приходом немцев в Литву вернулись все или почти все капиталисты и помещики, получив вновь свои фабрики, заводы, поместья, земли. Буржуазные порядки были полностью восстановлены, а теперь все это рухнуло, и что будет дальше — неизвестно. К тому же гитлеровская пропаганда непрерывно распространяла всякого рода версии о «зверствах» советских войск, утверждая, что как только Красная Армия займет тот или иной город, все население соберут на площади, отделят тех, кто был партизаном, боролся против немцев, а всех остальных расстреляют. Многие интеллигенты и служащие, напуганные этим, убежали вместе с гитлеровцами или скрывались.
