Базой операции стало Вильно. Сюда уже в феврале из Варшавы перебрался Александр Пристор, один из разработчиков плана операции, уроженец этих краев. Пилсудский бывал в городе наездами, регулярно курсируя между Галицией, Варшавой и Вильно. Операция была назначена на субботний вечер 19 сентября 1908 года. В ней должны были участвовать 19 боевиков, разделенных на три группы. Первой, в составе шести человек под командованием Томаша Арцишевского, надлежало бросить бомбу под почтовый вагон курьерского поезда Варшава – Петербург и нейтрализовать охранявших деньги солдат. Второй группе из четырех человек во главе с Пилсудским предстояло ворваться в вагон и взять деньги. В задачу восьми боевиков, руководимых оправившимся после взрыва 1906 года Славеком, входили овладение станцией, нарушение связи, блокировка семафоров и нейтрализация станционных служащих и пассажиров. Еще один боевик должен был доставить на бричке на место операции взрывное устройство и оружие, а затем увезти деньги.
Во все детали операции были посвящены только несколько человек, остальные должны были узнать о своих задачах в последний момент. Сам Пилсудский позже признавал, что ситуацию в группе несколько осложняло то, что не было однозначного решения о поручении руководства операцией именно ему. Поэтому он, например, не хотел указывать, кто из участников какую будет исполнять роль. Пилсудский ожидал, что боевики сами назначат его руководителем, но они этого не делали, видимо, не до конца доверяя человеку, впервые пошедшему на столь рискованное и опасное дело.
Операция началась неудачно. В намеченный срок провести ее не удалось, поскольку многие из ее участников прибыли на место с опозданием. Пилсудский, несмотря на возражения некоторых боевиков, предлагавших не рисковать еще раз и попытать счастья немедленно, перенес осуществление акции на 29 сентября 1908 года. На этот раз, несмотря на некоторые «накладки», акция с участием 17 боевиков была проведена в соответствии с планом. Добыча налетчиков составила 200 тысяч рублей ассигнациями, серебром и ценными бумагами. Так много денег в ходе одного «экса» Боевая организация еще не захватывала. «Монеты» сразу же после акции были спрятаны в лесном тайнике, в нескольких десятках километров от Бездан, и спустя два месяца привезены в Галицию Александрой Щербиньской, активно участвовавшей в операции. В ходе операции погиб один жандарм, пять человек из охраны были ранены. У боевиков потерь не было. Однако впоследствии шестеро из них были арестованы и приговорены к различным срокам каторги.
Р. Сьвентек, проанализировав все обстоятельства операции боевиков ППС в Безданах, высказал неожиданную гипотезу. Он не исключает, что охранка знала о готовящейся операции, поскольку ей еще в апреле 1908 года удалось арестовать и склонить к сотрудничеству одного из ее участников. Но она оставила полученную информацию без последствий, желая использовать факт нападения на курьерский поезд для того, чтобы еще раз продемонстрировать царю жизненную необходимость своего существования. Говорить о том, насколько эта версия имеет право на существование, при нынешнем состоянии источниковой базы, не приходится, с чем, впрочем, согласен и сам ее автор[68].
В начале октября 1908 года Пилсудский был уже на территории Австро-Венгрии. Судя по всему, операция в Безданах далась ему непросто. Встретившийся с ним в ноябре Сокольницкий отметил, что его здоровье было подорвано, взгляд погрустнел, но зато в высказываниях появилось больше твердости. Хотя полученная в ходе операции в Безданах сумма и была меньше той, о которой он мечтал, но ее хватило, чтобы расплатиться с партийными долгами, помочь арестованным и вплотную заняться реализацией овладевшей Пилсудским новой идеи.
Глава четвертая
ИМЯ ИМ ЛЕГИОН
Несомненно, в основе реализованных Пилсудским в 1908 – 1914 годах планов лежал анализ причин, хода и итогов первой русской революции. Это был его первый опыт деятельности в революционных условиях. На этапе подъема революционерам не надо было искать доступ к массам, убеждать их в необходимости пересилить страх и громко заявить о своих желаниях и намерениях. Люди стихийно выходили на демонстрации и строили баррикады, не боялись вступать в стычки с полицией и казаками, с готовностью откликались на призывы к забастовкам и стачкам, вплоть до всеобщей. Тогда многим казалось, что дни режима сочтены и впереди их ждут долгожданная свобода и всеобщее счастье.
Был и другой опыт, относившийся ко времени отлива революционной волны, перехода в контрнаступление правительственных сил. Массами, еще вчера чувствовавшими себя хозяевами положения, вновь овладевали настроения страха перед силой самодержавия, покорности, нежелания рисковать ради идей, не имеющих прямого отношения к их повседневным проблемам. Общественные настроения не просто возвращались к предреволюционному состоянию, но становились еще более подавленными и мрачными, потому что обыватели на практике убедились в своем бессилии и неспособности изменить жизнь к лучшему.
Из этой нехитрой совокупности лежащих на поверхности фактов не мог не рождаться вопрос о причинах того, почему ППС не удалось реализовать ту огромную разрушительную энергию, которая таилась в массах в период подъема революционной волны. Ответ на этот вопрос в наиболее общей форме, так сказать, в первом приближении, Пилсудский дал, в частности, в уже упоминавшейся статье «Политика активной борьбы», опубликованной 1 ноября 1906 года в «Трибуне». Это было сделано в момент, когда казалось, что революция не кончилась, а лишь временно отступила, чтобы вскоре вспыхнуть с новой силой.
Пилсудский утверждал, что партия чрезмерно увлеклась организацией массовых демонстраций и забастовок, а также агитацией, что ее руководители самым мощным оружием в борьбе с правительством считали всеобщую забастовку Вынужденные уступки режима, от которых он обязательно откажется, как только снова укрепит свои позиции, они посчитали свидетельством близкой победы революции. «Принципиальной ошибкой является мнение, – писал Пилсудский, – что правительство „в принципе“ изменило внутреннюю политику, что сегодняшняя реакция кончится, когда завершится внутреннее беспокойство. Если бы настало столь желанное для министров и сентиментальных трусов „внутреннее спокойствие“, – то немедленно и в культурной, и в национальной областях наступила бы такая реакция, которой никогда прежде не было»[69].
Из рассуждений Пилсудского следовало, что главной причиной, по которой ППС не удалось реализовать революционный потенциал масс, явился выбор ее руководителями неправильных методов борьбы с царизмом – то есть не объективный, а субъективный фактор. Следует сказать, что это был в основе своей верный и одновременно чересчур оптимистический вывод. Пилсудский реабилитировал массы и указывал на возможность успеха в случае нового революционного подъема.
