— А для меня, — подчеркивает Федотов, — такое моделирование было отличной школой приобщения к конструкторской работе. В моем отделе организовалась конструкторская группа, разрабатывавшая конструктивноподобные модели. Следует отметить, что в то время ОКБ В.М. Мясищева и летно-исследовательский институт впервые провели исследования флаттерных характеристик на динамически подобных моделях в свободном полете со сверхзвуковыми скоростям. Разгон моделей до скоростей, соответствующих числу Маха, равному трем, производился пороховыми ускорителями.
— В дальнейшем упомянутая группа влилась в бригаду В.В. Годовикова, где наряду с моделями для аэродинамических испытаний стали разрабатывать и модели по заданиям нашего отдела. Развертывая работы по испытаниям коструктивно-подобных моделей, мы вскоре почувствовали, что логарифмическая линейка и арифмометр не обеспечивают наших потребностей в счетной технике. По инициативе нашего отдела, поддержанной аэродинамиками, возник и быстро завоевал "права гражданства" вычислительный центр ОКБ-23, без которого теперь создание сложных технических комплексов стало просто невозможным.
— Итак, — продолжает В. А. Федотов, — участие в многоплановых работах ОКБ-23 под пристальным вниманием и руководством, лучше сказать опекой, В.М. Мясищева и его заместителей развивало во мне стремление к конструированию уже не моделей, а агрегатов СДБ. Это стремление возросло, когда наше ОКБ занялось созданием сверхзвуковых объектов «40» и «50». В связи с этим в ОКБ развернулись работы по моделированию и испытаниям фрагментов конструкций по методике, теоретически обоснованной учеником Л.И.Балабуха, ныне доктором технических наук Л.А. Шаповаловым. Прочностные испытания агрегатов СДБ Мясищева из-за их больших размеров представляли значительную сложность и не могли быть массовыми. В то же время испытания отдельных узлов и типовых элементов конструкции, отвечая на те вопросы конструкторов, которые не поддавались расчетам, были значительно более оперативными. В частности, эти испытания играли существенную роль в поисках путей снижения веса конструкций. Для конструкторов же прочностные испытания фрагментов конструкций были великолепной школой. Участвуя в проведении этих испытаний, видя, как деформируется и разрушается под нагрузкой элемент его конструкции, автор ее наглядно ощущал ту "физику явлений", происходящих в испытываемом образце, понимание которой так необходимо конструктору.
Широкое внедрение в практику работ ОКБ-23 метода предварительной отработки на образцах (фрагментах конструкций) многих вопросов прочности является заслугой Л.И. Балабуха и его помощников — В.А. Федотова, А.Т. Тарасова, Ю.Н. Дубинина и других. Такая практика позволяла с большим упреждением обследовать ту или иную крупногабаритную конструкцию, находить и устранять ее «слабые» места. Это надежно гарантировало успех прочностных испытаний натурных агрегатов самолета, позволяло своевременно уточнять чертежи и проводить необходимые доработки конструкций.
— Я должен подчеркнуть, — говорит Федотов, — что роль Л.И. Балабуха в воспитании грамотных конструкторов в ОКБ Мясищева была очень велика. К нему приходили советоваться конструкторы всех подразделений ОКБ. И мне не известен хотя бы один случай отказа с его стороны. А вот примеров "вечерних бдений" над решением того или иного «заковыристого» вопроса можно привести предостаточно. Бывали и такие случаи, когда Лев Иванович, не сумев с ходу решить ту или иную задачку, брал ее домой и на следующий день приносил исписанную зелеными чернилами тетрадь с подробным решением.
— Я с большой благодарностью и гордостью называю себя учеником Л.И. Балабуха, — взволнованно произносит В.А. Федотов. Да что там я. Льва Ивановича Балабуха своим учителем и наставником считают такие, например, крупные ученые, как Леонид Алесандрович Шаповалов, Николай Анатольевич Алфутов — руководители целого направления в науке, у которых с Балабухом имеется несколько совместных научных работ.
В начале, шестидесятых годов, после назначения В.М. Мясищева начальником ЦАГИ и перевода ОКБ-23 на "новую тематику", как тогда говорили, В.А. Федотова направили на работу в родственное ОКБ, поручив ему руководство всеми вопросами прочности создаваемых там конструкций. Более пяти лет Валентин Александрович успешно работал в новом коллективе, внедряя и совершенствуя методы расчетной и экспериментальной отработки статической и динамической прочности новых для него изделий. Но когда в 1967 году В.М. Мясищеву разрешили создать новое — шестое на его веку — авиационное ОКБ, то одним из первых он пригласил к себе на работу В.А. Федотова. Мясищев удовлетворил его пожелание и поручил ему конструкторский участок. Правда, назначая В.А. Федотова руководителем КБ каркасов, Мясищев оставил за ним и руководство отделом прочности. Так Валентин Александрович стал заместителем главного конструктора-начальника КБ каркасов и прочности.
Наконец его давнее желание осуществилось — он стал не только конструктором-автором. Он начал работать под непосредственным руководством В.М. Мясищева. Надо сказать, что у главного конструктора и его заместителя постоянное стремление к творческой конструкторской работе было общим. Как ни интересен и почетен был для Мясищева пост начальника ЦАГИ — всемирно известного института, но работа конструктора-творца влекла его сильнее. И, преодолевая досадные организационные трудности создания еще одного конструкторского коллектива, 65-летний Владимир Михайлович Мясищев был полон новых идей и задумок. Оказалось, что «хозяину» СДБ 103М и 201М не дает покоя мысль о дальнейшей судьбе этого его детища. Уже говорилось, что хорошо продуманная и отработанная конструкция и добротное исполнение в производстве сделали эти самолеты Мясищева стойкими долгожителями. Одним из основных заданий В.А. Федотову и коллективу его КБ была разработка и создание конструкций, превративших самолет 201М в мощный транспортировщик народнохозяйственных грузов. Задание было выполнено, успех достигнут, но уже после ухода В.М. Мясищева из жизни…
Безусловно, годы руководства ЦАГИ — головным научным институтом — породили у Мясищева некоторые новые черты. Так, у него появился интерес к ученым степеням своих подчиненных. Подчеркнем — именно подчиненных, а не к своим собственным. Примером тому может служить разговор, который он затеял с В.А. Федотовым вскоре после начала их новой совместной работы:
— Валентин Александрович, — обратился Мясищев к Федотову, — скажите, пожалуйста, почему вы до сих пор не имеете ученой степени, хотя бы кандидата технических наук? Вы, простите, пожалуйста, за нескромность, но я сам не мог найти объяснения этому и решил спросить вас об этом лично.
