Вплоть до конца 1930-х гг. преданные приносили подношения пищи Шри Бхагавану и ожидали от него, что он попробует их сразу же, чтобы их тут же могли раздать всем присутствующим как прасад. Шри Бхагаван позволял это, несмотря на то, что вынужден был съедать слишком много сладостей – как правило, большинство подношений составляли именно они. Однажды вечером Шри Бхагаван в шутку позавидовал храмовому «Бхагавану» [божеству].
«Моего тезку там, [в храме], – сказал Шри Бхагаван, – не заставляют съедать подношения, каждый раз приносимые на даршан. А я вынужден их есть. В храме священник просто подносит ему тарелку с едой, произнося мантры и махая руками, а затем уносит ее. А вы требуете, чтобы я ел все это».
Приезжая в ашрам, я своими глазами видел, что еду раздают бесчисленное количество раз – в основном изюм и конфеты. Эти сладости раздавались в любое время суток, днем и ночью. В конце 1930-х гг., когда выяснилось, что это подрывает здоровье Шри Бхагавана, эту практику прекратили. С того момента все подношения собирались в холле и раздавались во время трапезы.
Вскоре после того, как я с семьей приехал в ашрам летом 1939 г., Шри Бхагаван показал мне своей перевод на телугу «Васиштха-упадеши» из «Йога-Васиштхи» в [стихотворном размере] сиса-падьям. Он также показал мне некоторые изменения, внесенные преданными, и различные истолкования, сделанные по его просьбе. Он предложил мне внести коррективы, а также написать мою собственную версию. Я записал кое-что и вернул ему папку через пару минут.
Шри Бхагаван с удивленным выражением лица проверил то, что я написал, и воскликнул: «Что ты сделал! Ты просто скопировал мой первоначальный черновик!»
«А что еще я должен был сделать, Бхагаван? – спросил я. – Что может быть нелепее, чем вмешиваться в слова Бхагавана? Эти слова – Веда. Я просто переписал эту поэму для своей личной параяны [чтения священных текстов]».
Шри Бхагаван улыбнулся и сказал: «А ты умен!»
Однажды, когда я был в ашраме, Шри Бхагаван заговорил о тех, кто практикует йогу и при этом употребляет наркотики.
«Да, я признаю, что наркотики в некоторой степени оказывают благотворное действие. Есть наркотик, от которого все тело тает и становится текучим, как океан молока. Один человек рассказал мне, что, когда перед операцией ему дали хлороформ, он пережил нектарное блаженство и очень хотел снова оказаться в этом состоянии. Китайцы похожи на скелеты, но когда принимают опиум, они чувствуют себя великанами и могут очень долго и тяжело трудиться. Однако эти наркотики необходимо принимать в ограниченных количествах и тайком. Иначе все будут требовать их. Более того, через некоторое время привычка к наркотику превратится в крепчайшие оковы и станет препятствием для джняны. Человек, пристрастившийся к наркотику, не устоит ни перед каким преступлением, чтобы удовлетворить свою тягу. Поэтому лучше всего оставаться без желаний. Увидев действие всех этих наркотиков, я решил, что Быть как мы есть – это наилучшее. Стремиться к познанию собственной истинной природы путем вопрошания себя – хоть и довольно сложно, но это единственный безопасный путь».
На следующий день кто-то спросил: «Что такое это „Я“? Откуда оно берется? Как оно может существовать во всех вещах?»
Шри Бхагаван ответил: «Если вы хотите узнать, что такое это „Я“ и откуда оно возникает, вы должны вопрошать само это „Я“. Заявить: „Я есмь во всех вещах“ – это все равно что сказать, что зеркало находится внутри изображения. Истина не в этом. Как изображение находится внутри зеркала, так и все вещи существуют внутри истинного „Я“».
В тот же день Шри Бхагаван одобрительно отозвался о практике обхода вокруг Аруначалы.
Он сказал: «Другие священные горы считаются обиталищами божеств, но Аруначала – сам Бог, принявший форму горы. Поэтому обход вокруг Аруначалы считается священным действием. [В писаниях] было сказано, что тот, кто один раз правильно совершил полный обход горы, становится Брахмакарой – воплощенным Абсолютом. Правильный способ – идти настолько медленно, насколько это возможно, как царица на последнем месяце беременности. Говорят, что кровавые раны на ногах от острых камней на пути станут бриллиантами в коронах богов».
Величие Аруначалы многословно превозносится в «Аруначала-Махатмьям» – труде на санскрите, составляющем часть «Сканда-пураны». Этот труд был переведен и на тамильский язык, и на телугу. В один из моих приездов к Шри Бхагавану в конце 1940-х гг. он указал на важный стих в тамильском переводе «Аруначала-пуранам», отсутствующий в переводе на телугу. На следующий день я перевел его на телугу и показал Шри Бхагавану. По всей видимости, он был доволен моим переводом. Он распорядился переписать его и включить в опубликованный труд на телугу, вставив в соответствующем месте. Стих звучал так:
Все скалы здесь – лингамы; это мир Шивы.
Растущие здесь деревья – небесные растения.
Текущая здесь вода – Ганга, струящаяся из спутанных волос Шивы.
Вся пища здесь – амброзия.
Сделать один шаг здесь – все равно что обойти весь мир.
Любое произнесенное здесь слово – слово Вед.
Даже дремота здесь – самадхи.
Какое место на земле может сравниться со священной Аруначалой?
Согласно общепринятому мнению, Шри Бхагаван впервые услышал об Аруначале от родственника, вернувшегося из Тируваннамалая, и одно лишь звучание этого названия привело его в трепет. Шри Бхагаван сказал мне, что эта версия неверна[127]. С самого детства он слышал санскритский стих, в котором говорилось: «Одно лишь вспоминание об Аруначале дарует мукти», но он не знал точно, что означает «Аруначала».
«Однажды в ноябре мы встретили в Мадурае пожилого родственника из Тиручули и обратились к нему с обычным вопросом: „Откуда ты приехал?“ „С Аруначалы“, – сухо и лаконично ответил он, но этот простой ответ подействовал на беззаботного юношу как волшебное заклинание. Слово „Аруначала“, которое он до того момента привык слышать без всяких эмоций, внезапно взволновало его, внушив ему благоговение и восторг»[128].
У него было смутное представление о том, что Аруначала – наиболее священная форма всемогущего Бога. Когда его родственник небрежно сказал, что вернулся с Аруначалы, сама мысль о том, что смертный может прийти от такого великого существа, стала для него волнующим откровением. Но позже, когда ему объяснили, что Аруначала – всего лишь гора в городе Тируваннамалае, о котором Венкатараман уже знал, это вызвало у него разочарование. Его словно сбросили с небес на грешную землю, и волнение сразу же исчезло. Он снова испытал благоговение, когда реализовал Самость благодаря ее силе и милости. Все это изложено в величественной первой строфе его поэмы «Аруначала-аштакам»:
