— Погодите-ка, — несогласно тряхнул головой Михеев. — Как вы можете говорить об организации обороны во всех войсках?
— Я речь веду о нашем соединении, — пояснил Иван Иванович.
— Это другой разговор, — спала напористость в голосе Михеева. — Если же говорить о войсках в целом, то не дальше как осенью и зимой в директивах Наркома обороны руководящему составу Красной Армии одновременно с задачами по отработке наступательных операций обязательно, причем конкретно и подробно, указывались сложные условия и ситуации для ведения оборонительного боя.
Генерал Турков задумчиво и согласно кивнул головой.
— Обучение частей и подразделений проходит главным образом на основе боевого опыта войны с белофиннами, — пояснил он. — Наибольшее внимание уделяется наступлению с прорывом подготовленной обороны.
— Не только, Герасим Федорович, — счел нужным уточнить Михеев, вспомнив, одно из совещаний у Тимошенко. — Директивы Наркома обороны, о которых я упомянул, родились не только на основе опыта финской кампании, а, пожалуй, больше в результате анализа операций войны на Западе, прежде всего принципов проведения их германской армией.
— Да, конечно… — не подтвердил, а согласился Турков. — Мне кажется, теоретические положения, особенно касающиеся оперативной обороны, нуждаются в доработке. Тут возникает масса вопросов. И все они исходят из главной задачи: готовить войска к тяжелой войне! Исходя из опыта боев на Западе, оборона армии должна быть глубоко эшелонированной и прежде всего противотанковой. Войска должны уметь обороняться. Их надо учить этому.
Иван Иванович с живостью вставил:
— В умении обороняться я вскрыл на учении существенные недостатки. Батальоны и роты действовали неуверенно, слабой оказалась организация оборонительного боя.
— Очень даже хорошо, что вскрыли, исправляйте, это ваша обязанность, — попросту расценил Михеев и с некоторой официальностью добавил: — Однако вы ни разу почему-то не обмолвились о наступательной операции, она у вас… вроде как бы ушла на второй план.
— Мой полк на учении был противной стороной, решал оборонительные задачи, — объяснил Иван Иванович.
Михеев перевел взгляд на Туркова, будто приглашая его к разъяснению.
— Вы сами себе противоречите, Иван Иванович, — наконец сказал он. — А говорите, в армии недостаточно занимаются оборонительным боем, акцентируете внимание на том, что все никуда не годится. На деле же иначе выглядит.
— С разносом, вот в чем дело. А за что? — живо отозвался Иван Иванович.
— Ну это частный случай. К тому же, как я понял, командование скорее всего право. Нельзя терять чувства меры: отступать так отступать.
— Вот и разобрались, — повеселел Турков.
— Тут и разбираться нечего. Работа ведется в нужном направлении. Недостаточно — тоже верно. Кое-где односторонне подходят к вопросу о подготовке войск к войне, — закруглил разговор Михеев.
Он не стал говорить о том, что за последнее время задачам обороны стали уделять большое внимание. Интенсивно велись оборонительные работы вдоль границ, усиливались противотанковые средства. Его мысли заняло другое, о чем он сразу и попросил Туркова:
— Герасим Федорович! Вы не могли бы изложить ваши соображения насчет необходимости доработки теоретических положений касательно оперативной обороны? Осветите эту, как вы сами выразились, массу возникающих вопросов, чтобы была польза в практическом плане. Посмелее выскажите свои суждения. Я постараюсь доложить наркому.
— Хорошо, я сделаю, — согласился Турков.
— Не откладывая, Герасим Федорович! Вопрос очень важный! Разноса за инициативу не будет, — на всякий случай заверил он.
Наконец-то женщины увлекли мужчин к столу.
— Можете вы хотя бы сегодня, в выходной, не говорить о делах? — упрекнула, обращаясь к Анатолию Николаевичу, Мария Семеновна.
— Какие же это дела, Иван Иванович рассказал пару мужских анекдотов, посмеялись.
— А я своей Кнопке через день яйцо, творог и молоко даю, — продолжала прерванный разговор Роза Григорьевна.
— Я и говорю, дармоедка ваша Кнопка.
— Безжалостная ты, Клавдия Семеновна.
Жена Туркова не обратила внимания на колкость, а когда все сели за стол, показала пример — подняла рюмку…
Скучать никому не давала Мария Семеновна. Она без умолку рассказывала о том, как ее сватал генерал — отказала, потому что не захотела «ставить себя в подчинение», предпочитая мужчину пониже рангом да помоложе; потом, к слову, вспомнила свою первую любовь…
Мужчины же снова заговорили о делах, более близких им, о сложностях международной обстановки, об агрессивности фашизма. Кругом идут бои: Япония оголтело силится покорить Китай, армия фашистского режима Италии почти оккупировала Грецию, гитлеровская Германия рвется расправиться с Англией, готовит вторжение на Британские острова…
— Если немцы победят англичан, в конечном итоге они пойдут на нас, — сказал Иван Иванович.
— Неизбежно! — согласился Турков. — Будет война.
Михеев уклонился от разговора. Он почувствовал, что его собеседники предполагают близость войны несколько в большем отдалении, чем это может оказаться на самом деле. Но высказывать свои мысли ему не хотелось. Да и кстати вмешалась Мария Семеновна, предложив отправиться на озеро с островом посередине — память о широкой натуре помещика Марка, бывшего владельца здешних мест.
Анатолий Николаевич благодарно кивнул Марии Семеновне и сказал:
— Чудесные здесь места. Пойдемте, конечно, взглянем…
План операции по обезвреживанию оуновского подполья в зараженном, как высказался Ярунчиков, районе, согласованный с действиями территориальных органов госбезопасности, бригадный комиссар привез в Москву для доклада Михееву. План разработали четко и предусмотрительно. Оперативные работники особого отдела округа были разделены на группы, и действовать им предстояло вместе с приданными подразделениями войск НКВД. Наметили конкретные точки действия и арест лиц, чья подрывная работа не вызывала сомнений, не говоря уж о тех, кто занимал более менее приметную роль в ОУНе. Установлением этих лиц и наблюдением за ними с помощью населения напряженно продолжали заниматься особисты. Последняя корректировка плана должна была состояться в день перед операцией, которую наметили с вечера седьмого на восьмое июня.
— Откуда будешь руководить? — спросил Михеев Ярунчикова.
— Согласовать надо с вами… Самое подходящее — осуществлять руководство из Львова.
