Агентурное проникновение в спецслужбы противника проводилось различными путями. Иногда это была легализация заброшенных в тыл врага кадровых работников и агентов. Часто агентура оставлялась с конкретным заданием при отступлении наших войск и неминуемой оккупации данного района.
Неоценимую роль здесь сыграли женщины—агенты, которые могли легализоваться намного быстрее, и их легенда, как правило, была наиболее естественна. Лидия Лисовская, Мария Микота, Надежда Троян — вот только несколько женщин, оказавших неоценимую услугу партизанским формированиям.
Большую работу проводили органы контрразведки партизан по захвату сотрудников специальных служб противника, их агентов и пособников. Так, в г. Борисове бургомистром являлся агент партизанской бригады «Дядя Коля»[334] П. Ф. Парабкович. С его непосредственной помощью был похищен высокопоставленный представитель гитлеровской военной разведки Нивеллингер.[335]
Примером захвата официальных сотрудников, агентов и документов спецслужб противника могут служить действия партизанского отряда им. Ф. Э. Дзержинского (опергруппа «Ходоки» под командованием Е. И. Мирковского) в районе Житомира. Разведка отряда установила наблюдение за гестаповским агентом Нусвальдом, который был знаком со многими офицерами руководящего звена немецкого разведоргана. Переодевшись в полицейскую форму, разведчики Н. Гулак, И. Петрук и Н. Семиноженко ночью въехали в город, проникли на квартиру вражеского агента, арестовали его и доставили в партизанский отряд. Вместе с ним в квартире были захвачены важные документы. Показания «языка» и содержание документов позволили партизанам установить сеть гестаповской агентуры в областном центре и предупредить многие ее действия.[336]
В конце декабря 1943 года контрразведывательными органами была проведена в районе Пскова операция по захвату сотрудников отделения 304–й зондеркоманды гитлеровцев, которые вели работу по внедрению своей агентуры в партизанские отряды.[337]
При проведении оперативного поиска чекисты обращали внимание на признаки, демаскировавшие легенду прикрытия вражеского агента, и на обстоятельства его прибытия в партизанский отряд. В частности, такие, как: неполное совпадение легенды внедряемого агента с действительностью; несоответствие сообщаемых им о себе данных с имевшимися документами; сомнительные обстоятельства прибытия агента в район базирования партизан (например, при организации и проведении «побега» из лагеря военнопленных, тюрьмы и т. д.); наличие у внедряемого агента профессиональных качеств, не соответствовавших легенде, и др.
Особую тревогу партизанской контрразведки вызывало обнаружение признаков, свидетельствовавших о возможной утечке информации, касавшейся планов и содержания боевой деятельности партизанского формирования. К ним, в частности, относились: хищение секретных документов; провалы агентуры партизан; частые срывы боевых операций народных мстителей; нанесение фашистской авиацией прицельных ударов по районам базирования партизан; проведение противником эффективных карательных мероприятий; ухудшение отношений между местным населением и партизанами; активизация разведывательной деятельности гитлеровцев в окружении партизанских баз.
Война дала немало примеров выявления вражеских агентов, забрасываемых в ряды партизан. Так, в июне 1943 года в партизанский полк под командованием Героя Советского Союза М. Д. Симоненко (из соединения «За Родину») прибыл из г. Нежина новый боец Мухазанов. По его словам, он попал в плен, бежал, искал связи с партизанами. Некоторое время Мухазанов находился при штабе партизанского полка. Ему поручили писать обращения к тем, кто служил оккупантам. Обращения, написанные Мухазановым, были очень убедительные, проникнутые глубокой ненавистью к врагу. Через некоторое время Мухазанова назначили командиром партизанского батальона.
Однако разведка, работавшая в одном из оккупационных органов, донесла, что в полк на командную должность проник вражеский агент. Из штаба соединения последовал приказ: следить за прибывшим Мухазановым, но решительных мер не предпринимать.
Вскоре в деятельности нового командира батальона стали проявляться признаки, свидетельствующие о враждебных намерениях. Сначала им не был выполнен приказ об уничтожении противника в с. Плоское. Мухазанов объяснил это стремлением избежать возможных потерь. Затем бойцы под его командованием не смогли взорвать два вражеских эшелона, которые немцы со станции Нежин перед налетом советской авиации вывезли на станцию Синяки. Как выяснилось после разоблачения Мухазанова, обращения, которые он составлял, содержали зашифрованную информацию о партизанах, поскольку сам Мухазанов оказался агентом гестапо.[338]
Нередко противник забрасывал в партизанские формирования группы агентов. Так, оперативной группой органов госбезопасности «Искра» в конце 1943 года в Брестском партизанском соединении была выявлена и разоблачена резидентура немецко—фашистской разведки из 13 агентов во главе с резидентом Леонтьевым.
Находясь в одном из партизанских отрядов, Леонтьев поддерживал дружеские отношения со многими партизанами. Чтобы зарекомендовать себя патриотом, он принимал активное участие в боевых операциях. Тем не менее, один из партизан обратил внимание оперативной группы на то, что Леонтьев довольно часто встречается с одними и теми же партизанами и почему—то уединяется с ними при разговорах. Наблюдение показало, что Леонтьев регулярно, преимущественно с наступлением сумерек, отлучается из отряда. С помощью другого помощника опергруппе удалось установить, что в одном из сел Леонтьев встречался с человеком, не известным жителям. Были получены другие материалы о подозрительном поведении Леонтьева, и его арестовали. Леонтьев довольно быстро признался, что был завербован вражеской разведкой и внедрен к партизанам для совершения террористических актов в отношении командиров, политработников и партийного актива.
В ходе оперативного поиска чекисты при необходимости искусственно создавали условия, либо «благоприятствовавшие» проведению враждебной деятельности (путем «смягчения» режимных ограничений в партизанских отрядах, упрощения доступа к средствам связи и т. п.), либо вводившие в заблуждение агентуру противника (развертывание ложных партизанских баз, объявление о предстоящем «перебазировании», маршрутах движения в районы сбора для проведения боевых операций и т. п.) и провоцировавшие ее на поступки, способствовавшие разоблачению.[339]
