Лорды постановили отобрать у Томаса Ротерема Большую печать, ибо она снова была в руках канцлера: вернувшись к себе домой и немного успокоившись, он понял, что совершил вопиюще беззаконный поступок, поспешил в Вестминстер, забрал у королевы печать и явился с ней на заседание совета. К концу дня Хейстингс отправил Ричарду послание, что дело Вудвиллов проиграно, действия лорд-протектора в целом одобряются, а город с нетерпением ждет своего короля. Лишь одну плохую новость сообщал камергер — 29 апреля флот под командованием Эдуарда Вудвилла отплыл от берегов Англии. О том, что маркиз Дорсетский украл королевскую казну, он еще не знал.
Успокоенный письмом Хейстингса, Ричард Глостерский тем не менее до 2 мая оставался в Нортхемптоне. От имени короля он отправил письмо архиепископу Кентерберийскому:
«Ваше высокопреосвященство, наш возлюбленный кузен, мы сердечно приветствуем Вас. Мы желаем и просим Вас хранить надежно в безопасности Большую печать нашего королевства до нашего приезда в город Лондон. Там, полагаясь на Ваши мудрые рекомендации и рекомендации прочих членов нашего совета, мы будем думать о благе нашем и нашего королевства. Призовите к себе лордов, со всем усердием обеспечьте безопасность и сохранность нашего Лондонского Тауэра и казны, находящейся в оном, а наше полное доверие остается с Вами»{56}.
Он также отписал Хейстингсу, мэру и олдерменам города, оповещая их, что прибудет вместе с королем в Лондон через два дня, в воскресенье 4 мая.
Ричард Глостерский и Генри Бакингемский в сопровождении своих отрядов выехали в Лондон. В пути Глостер пытался завоевать доверие своего племянника, о чем свидетельствует как минимум один случай. В разговоре с Эдуардом герцог выяснил, что мальчику был дорог капеллан из Ладлоу. Во время остановки на ночлег вечером 3 мая в Сент-Олбенсе Ричард вызвал своего секретаря Джона Кендалла и приказал составить письмо на имя Томаса Миллинга, епископа Херефордского, с просьбой назначить Джона Джеффри приходским священником в Пембридже. Король скрепил письмо своей печатью. Рано утром на следующий день кавалькада покинула Сент-Олбенс. Проезжая через Барнет, Ричард рассказал королю о том, что 12 лет назад на улицах этого города и в его окрестностях произошло кровопролитное сражение, в котором отец Эдуарда победил всесильного графа Уорикского.
У стен Лондона в Хорнси-парке кортеж приветствовали мэр, олдермены, а также именитые горожане. Ликующие толпы заполняли узкие улицы города, звонили колокола. По правую руку от двенадцатилетнего короля, одетого в синий бархат, ехал лорд-протектор, по левую — герцог Бакингемский, оба в черных одеяниях. За ними следовали отцы города в лиловых платьях, отороченных мехом, далее — 500 дворян из Уэльса и Йоркшира в черном. Во главе процессии везли четыре воза с оружием. Время от времени глашатаи останавливались перед толпой и объявляли, что на доспехах, сложенных в возах, стоят эмблемы Вудвиллов, что это оружие было приготовлено графом Риверсом для убийства герцога Глостерского. Толпа возмущалась, раздавались крики, что негодяев заговорщиков нужно повесить. Многие, правда, пребывали в сомнениях. Они шептались, что оружие было приготовлено еще до смерти короля Эдуарда IV для войны с шотландцами. Это, конечно, было не очень похоже на правду, ибо тогда его давно уже отправили бы назад, на хранение в Лондонский Тауэр. Тем не менее полную ясность в вопрос происхождения оружия и его предназначения внести не мог никто.
Сопровождаемая приветственными криками, процессия проследовала по узким улицам Ладгейт-хилл и Сент-Пол до дворца епископа Лондонского, предложившего королю временное пристанище. Лорды вошли вслед за монархом, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. Затем Ричард поехал в свой городской дом на улицу Бишопсгейт. Запланированная на этот день коронация, естественно, была отложена.
* * *
Первоочередной задачей Ричарда как лорд-протектора стало восстановление спокойствия в столице. Он собрал всех духовных и светских лордов, а также магистратов города и вместе с ними торжественно и публично присягнул на верность Эдуарду V. Лондонцы вздохнули свободнее. Горожане отбросили свои страхи, бароны распустили вооруженные до зубов свиты — один только лорд Хауэрд отправил по домам три десятка слуг.
На свой первый совет Ричард пригласил не только верных сторонников. В него вошли и те, кто в прошлом поддерживал Вудвиллов — например архиепископ Йоркский или глава уэльского совета принца Эдуарда Джон Элкок, епископ Вустерский. Основная часть совета была сформирована бывшими слугами Эдуарда IV: лорд-протектор поначалу при формировании властных структур учитывал скорее государственные интересы, чем свои личные. После того как за противозаконную передачу королеве Большой печати Томас Ротерем был официально отстранен от должности, лорд-канцлером, ко всеобщему удовлетворению, назначили Джона Расселла, епископа Линкольнского. Расселл не относился к друзьям герцога Глостерского, но был человеком мудрым, опытным, образованным и благочестивым. Возможно, именно он выступил автором второго продолжения знаменитой Кройлендской хроники. При покойном короле Расселл занимал пост хранителя Малой королевской печати, который теперь перешел к Джону Ганторпу, декану Уэллза, известному эрудиту и бывшему члену совета Эдуарда IV. Спикер палаты общин Джон Вуд, преданный сторонник Ричарда Глостерского, получил назначение на должность лорда — верховного казначея. Большая часть судей и баронов казначейства сохранила свои посты, поскольку Ричард стремился сделать смену власти как можно более безболезненной.
Совет объявил Ричарда протектором и защитником королевства. Это были ни в коем случае не выборы или утверждение в должности, но лишь формальное подтверждение воли покойного короля. «Он был наделен полномочиями с согласия и по доброй воле всех лордов, с властью приказывать и запрещать что угодно, подобно любому другому королю, руководствуясь той необходимостью, которую требует дело»{57}, — отметил кройлендский хронист. С этого момента королевский совет фактически стал совещательным органом при лорд-протекторе. Все указы, приказы и распоряжения, выпущенные от имени короля, отныне имели приписку «по совету нашего дражайшего дяди герцога Глостерского, протектора и защитника нашего королевства на время нашей юности», к которой иногда добавлялась фраза «и по совету лордов нашего совета».
Вопрос о сроках полномочий Ричарда в качестве протектора советом вообще не обсуждался, хотя именно эта проблема была весьма неоднозначной. Никакого закона на сей счет Англия не имела. Существовал лишь единичный прецедент — Хамфри, герцог Глостерский, стал лорд-протектором в 1422 году при малолетнем короле Генри VI и был отстранен от должности в 1429-м, когда девятилетнего Генри короновали. Власть перешла к регентскому совету, правившему до объявления короля совершеннолетним в 1437 году. Ричард считал, что он имеет право на полномочия протектора именно до совершеннолетия Эдуарда, и прецедент полувековой давности его не очень тревожил. Однако герцог Глостерский все-таки решил подстраховаться, и члены его совета без споров согласились с тем, что протекторат должен продолжаться до тех пор, пока Эдуард V не достигнет совершеннолетия и не начнет править самостоятельно.
