Евреи завоевали господствующее положение не только в частной торговле, в частной медицине и в журналистике. Партийный и государственный аппарат, в том числе аппарат ОГПУ, оказались битком набитыми высокоидейными представителями этой нации.
У евреев есть одна ценная черта, которую русские люди не любят. Русский совершенно равнодушен к несчастьям даже родного брата. Он не только не поможет ему, но и нарочно подтолкнет его, подставит ему подножку. А евреи с готовностью помогут своему троюродному племяннику, знакомому этого племянника. Один еврей сумел переехать в Москву и хорошо там устроиться. И скольких же родственников и соплеменников он перетащил за собой!
В Москве открылось два еврейских театра, издательство и журналы на еврейском языке, а также несметное количество магазинов и предприятий, принадлежавших евреям. Таковы факты. На Арбате был часовой магазин Кишиневского, на Мясницкой три еврея открыли контору по проводке водопровода и канализации, по установке унитазов и раковин. По всей Москве разъезжали крытые черные ящики-подводы с надписью "Яков Рацер — древесный уголь". Тогда в Москве пили чай только из самоваров и в каждой квартире имелась соответствующая вытяжка. И до революции, и во время нэпа на Никольской существовала аптека Феррейна, а на углу Садовой и Живодерки — аптека Рубановского. Еврейские магазины встречались на каждом шагу. Было много частных врачей-евреев, их вывески тоже встречались на каждом шагу, преобладали врачи зубные и венерологи. Были еврейские столовые с вывесками на двух языках. Я попал в такую только однажды, на третьем году жизни в Москве. Просто вошел в комнату в общей квартире и увидел длинный стол со стульями. Улыбающаяся бабушка Хая меня усадила, улыбающаяся юная Ревекка мне подала суп, потом второе и третье. Еврейская кухня наряду с грузинской и армянской считалась лучшей в мире, а любезному обслуживанию могли бы позавидовать владельцы французских ресторанчиков.
Нэпманы иной раз получали астрономические прибыли, наверное, иногда они сами не знали, сколько именно. Часть прибылей шла на покупку товаров, остальное требовалось реализовать немедленно: деньги — их называли совзнаки — падали с каждым месяцем все стремительнее. Держать излишки в сундуках — значило очутиться в таком же положении, как я с бабочками и арбузом. В сберкассы деньги никто не нес.
И тут помогли бывшие люди. Пошла тайная, деятельная торговля золотом, драгоценностями, предметами искусства. Почему тайная? Да ведь декрет о конфискации или добровольной сдаче ценностей, изданный в начале революции, отменен не был. Правда, ко времени нэпа он практически не применялся, но… мало ли что.
Бывшие люди продавали. Нэпманы покупали и прятали. Такие коллекционеры, как Вишневский, словно вампиры, забирались к какой-нибудь нуждающейся старушке, хранительнице портретов предков, картин, фарфора, давали за фамильные реликвии ничтожные суммы и с торжеством уносили ценности*.[11]
А дельцы предпочитали золото. Между продавцами и покупателями находились посредники — маклеры. Назову одного из них. Это был мой троюродный брат, бывший конногвардейский офицер, Георгий Михайлович Осоргин. Он отличался безупречной честностью, брал за посредничество какой-то определенный процент, и бывшие люди, доверяя ему брошки, золотые ложечки или пятирублевики, верили в его дворянскую честность. Он редко имел дело непосредственно с покупателями ценностей, а перепродавал их определенным лицам — двум-трем евреям-маклерам, о чьей честности ничего не могу сказать.
Почему же отдельные дворяне занялись такой не свойственной их сословию деятельностью?
— А потому, — объясняли они сами. — Мы в свое время присягали царю, а служить Советской власти не хотим.
Кроме золота и других ценностей, нэпманы запасали иностранную валюту, и в первую очередь наиболее твердую — американские доллары. Иностранцы служащие АРА, миссии Нансена, миссии папы Пия XI, дипломаты, торговые представители, бизнесмены с каждым годом появлялись в Москве все в большем количестве. Государство начало сдавать предприятия в концессии. Англичане забрали золотые прииски в Якутии — Lena Goldfields, американцы — марганцевые рудники в Чиатурах на Кавказе и карандашную фабрику Хаммер в Москве и т. д.
Иностранцев сразу можно было отличить по круглым очкам в толстой оправе и по ботинкам на толстой ярко-рыжего цвета подошве; одевались они куда элегантней москвичей и вид имели заносчивый! Они приезжали с толстыми портфелями, и очень скоро каждый из них постигал: зачем менять доллары на совзнаки по официальному курсу в банке, когда у самого входа в тот же банк жмется к стенке некто и на ломаном английском языке шепотом дает за валюту в пять раз дороже, нежели в банке.
На маленькой площади посреди Ильинки бродили темные фигуры, одни таинственно шептали "беру доллары", а другие шептали "даю доллары". Кажется, чего проще — подойдите друг к другу и меняйте. Так нет, ходили фигуры туда и сюда и продолжали шептать. Их называли валютчиками и порой забирали в Бутырки.
Мой отец всю жизнь отличался безупречной честностью. Когда его брат Александр Владимирович начал ежемесячно посылать дедушке десять долларов, отец мой пошел их менять в банк. Он ни за что не хотел совершать, по его мнению, «незаконные» сделки прямо на улице; с большим трудом удалось его убедить, "что так делают все". Но сам он никогда не ходил на Ильинку. За эту операцию взялся Георгий Осоргин.
Кроме евреев, в Москву понаехало много китайцев. Они не только показывали на рынках фокусы с яблоками, а еще держали прачечные по всей Москве и мелкую галантерейную торговлю на тех же рынках и возле памятника Первопечатнику под Китайгородской стеной. Там они стояли рядами с самодельными пуговицами, расческами, ремешками для часов и разной мелочью.
Правительство тогда обратило особое внимание на Китай в надежде завербовать в этой огромной, раздираемой гражданской войной стране верных друзей, оно хотело их убедить стать поборниками близкой мировой революции. В Москве на Волхонке был основан специальный Китайский коммунистический университет, а сзади Страстного монастыря другой университет — "Трудящихся Востока", и также коммунистический. Студенты обоих вузов ходили в дешевых темно-синих костюмах, усердно постигали основы марксизма-ленинизма, а потом отправлялись в свои страны, и прежде всего в Китай, распространять идеи коммунизма. Среди них были Хо Ши Мин, Чан Кайши и многие соратники Мао Дзэдуна.
Будущее показало, насколько обманулось в своих надеждах наше правительство…
