Какой Ельцин тонкий политик, как он умеет «разделять и властвовать», Шумейко уяснил вскоре после того, как вступил в президентский клуб.
Уже начались события в Чечне, он задержался в Совете Федерации и к началу мероприятия в клубе не успел. Зашел, извинился. Вокруг президента привычное окружение. Ельцин смерил его долгим взглядом.
— Садитесь, Владимир Филиппович, пива попьем. А вы, — и он сделал остальным небрежный жест рукой, — погуляйте пока…
Лица вытянулись — первые лица государства. А Ельцин завел разговор о волжской таранке, как её лучше солить да с каким сортом пива употреблять.
Все «изгнанные» вскоре стали его недоброжелателями — «о чем это президент в тайне с Шумейкой советуется?» — а сам Владимир Филиппович наглядно убедился, что глава государства лучше умеет «разделять», чем «властвовать».
То же и в случае с Виктором Степановичем.
— Шел съезд народных депутатов, где выбирали премьера. Накануне меня пригласил Ельцин и сообщил, что кроме Черномырдина и Скокова включил в список и меня. «Что вы, Борис Николаевич, — говорю, — они же меня захлопают. Я для них, как красная тряпка, особенно для Хасбулатова!» — «На это и расчет, — отвечает, — вас отвергнут, а за Черномырдина проголосуют, как миленькие. Я уже заранее, кстати, указ подписал», — и протянул мне бумагу, где в должности премьера утверждался Виктор Степанович. Ничего себе, думаю, прыть у президента! Так все и случилось. Черномырдин своим премьерством, выходит, обязан и мне. Дальше произошло непредвиденное, в духе Ельцина. Снова вызывает он меня в Кремль. «Вы назначены вице-премьером. Я на неделю уезжаю и поручаю вам сформировать правительство». — «А как же Виктор Степанович?» — наивно спрашиваю. Ельцин напутственно похлопал меня по плечу. Иду к Черномырдину, объясняю. Степаныч, узнав в чем дело, набычился, отрезал обиженно: «Вот и формируй». И что вы думаете — с того момента мы разошлись навсегда… Он до сих пор уверен, что я, интриган, все подстроил…
Ельцин вообще любит так — взять человека за локоть, как меня однажды, подвести к окружению и заявить во всеуслышание:
— У вас, Владимир Филиппович, большое будущее!
Количество врагов удвоилось, будущее же, как сказал поэт прошлого века, подернулось туманной дымкой…
БОДАЛСЯ БЫЧОК ВАНЯ С ДУБОМ
— В чем-то наши судьбы с Рыбкиным похожи. Возраст. В одно время стали спикерами палат. Примерно в одно время — разочарование: не переизбрали на новый срок. Оба хорошо относимся к Ельцину, оба были близки к власти. Я говорю «близки» в прошедшем времени потому, что так блестяще начавшаяся карьера Ивана Петровича дала серьезную течь. Последняя должность — ещё одна ступенька к неминуемой отставке. А все потому, что переоценил себя и недооценил Бориса Николаевича. Казалось, нет человека лояльнее Рыбкина, приятного власти во всех отношениях. Но и он оказался не нужен, вернее, бесполезен. Бог есть. Я ещё никогда не видел в жизни, чтобы люди так стремительно менялись, забывали недавние убеждения — я говорю о смене его политической ориентации. Когда Ельцин поманил, ровно за неделю сделался из убежденного коммуниста его ярым сторонником.
…На днях листал журнал «Нива» начала века, случайно наткнулся на рекламу средства для похудения: толстая дама, а рядом субтильная девушка уже после процедур. И подпись: «В три дня стала кокеткой». Прямо про моего друга Ваню! У него никак не хватит духу плюнуть на все это, расстаться с Кремлем «без печали». Но я понимаю: тяжело сразу из вагона первого класса в пропахший отхожим местом плацкарт…
«ПОЛЕЗНЫЙ, НО ПРОТИВНЫЙ»
Больше года назад, после представления коллегам-президентам живучего, как степной саксаул, нового секретаря СНГ Березовского, Ельцин поморщился и изрек в телекамеру фирменное:
— Я проглотил, и вы проглотите…
— Когда наблюдал по телевидению эту сцену, — говорит Шумейко, вспомнил свое детство, как воспитательница потчевала нас рыбьим жиром, приговаривая: «Противный, но полезный…» Мы, морщась, глотали. Точный образ, правда?
А Чубайс? Стал невыносимым — выгнали. Затем вернули — «ты нам бабки у МВФ достань, все простим!». В приватизации его одного обвинили. Нашли козла отпущения! Это был коллективный сговор, я-то знаю, реформы все правительство одобрило, подписи имеются. А досталось одному Чубайсу. Я на его месте давно бы послал всех куда подальше. Но ему, как и Ване Рыбкину, духу не хватает…
Запомнился ещё один «полезный, но противный» — тот, что в узилище долго сидел, Якубовский. Я был инициатором назначения, с одной, правда, оговоркой: меня поддержали все силовики плюс министр иностранных дел. Дима очень пробивной, бог кабинетных баталий, незаменимый человек. Никаким генералом он не был. Полковничья должность. Когда Ельцину понадобилось утопить Баранникова, собрать компромат на Руцкого, он не побрезговал использовать исключительные способности этого мастера фальшивок. Во всяком случае, не я его пустил гулять по царским покоям Кремля в семейных трусах. Тем более он и на меня, своего благодетеля, грязь собирал…
КАК Я СТАЛ КОРРУПЦИОНЕРОМ
— Компромат на меня и Руцкого изготовлялся в Швейцарии на одной и той же лазерной установке, — рассказывает Владимир Филиппович, — при участии брата Димы Якубовского. Однажды меня вызвали в Генпрокуратуру и Степанков грустно разложил передо мной шесть финансовых документов, подписанных В.Ф. Шумейко. Подписи были подлинные — удивительно. «Но я этих бумаг в глаза не видел!» — возмутился я. Потом присмотрелся — и ахнул. Документы разные, а подписи идентичные. Не может же один человек шесть раз одинаково расписаться. Сплоховали мастера! Так все и раскрылось. Степанков мне позже рассказал, что «заказчик» — Руслан Имранович каждый день по три раза звонил и настаивал, чтобы скорей посадили Шумейко. Степанков пытался объяснить, что данные не подтверждаются. «Я не об этом спрашиваю, — ругался Хасбулатов, — а о том, когда арестуете…» До этого, как видите, не дошло, хоть президент палец о палец не ударил, чтобы помочь мне… А печать коррупционера осталась. До сих пор что-то в газетах мелькает. Сколько на заводе работал — копейки несправедливо не взял. То же и во власти. Сегодня я прилично зарабатываю. На выборы Ельцина возглавляемое мной движение «Реформы — новый курс» выделило миллиарды рублей. Правда, воспринято это было почему-то как должное, никто в Кремле даже «спасибо» не сказал…
В Кремле? «Спасибо»? Не очень-то вы смахиваете, Владимир Филиппович, на наивного человека…
ДУШИТЕЛЬ СВОБОДНОЙ ПРЕССЫ
— Вдруг после октябрьского путча звонит Ельцин и говорит: «Срочно нужен новый министр печати. Федорова мы в Париж отправляем. Давай, вице-премьер, принимай дела». — «Я не справлюсь, Борис Николаевич, я в этом ничего не понимаю!» В ответ любимое президентское: «Я уже указ подписал». Задача была неблагодарная: закрыть оппозиционные газеты — «День», «Правду», «Советскую Россию». Но тогда я был другого мнения. Селезнева лично отстранил от руководства «Правдой». Когда мы сегодня в кулуарах встречаемся, всегда говорит мне:
