«Подумать только, — говорила она, — ведь у них есть целая неделя для стирки. И работать им не приходится, и ездить куда-то отдыхать за тридевять земель тоже не нужно. Целыми днями они сидят себе на балконе или смотрят “мыльные оперы” по телевизору. Почему же им приспичило стирать именно в субботу?»
В этом маленьком мирке любые частные дела быстро становились достоянием довольно многочисленных соседей. Мама изо всех сил пыталась избегать этих любителей совать нос в чужие дела, но их попросту было слишком много. Помню, как-то вечером, вернувшись с короткой прогулки, мы с ней присели отдохнуть на диванчике в холле. Диванчик был двухместный, так что сидеть было немного тесно, но зато уютно и мягко. Не прошло и минуты, как какая-то дородная дама подошла к дивану, посмотрела на нас и… самым бесцеремонным образом уселась между мной и матерью. Мама искоса глянула на нее и с легким раздражением произнесла:
«Простите, у нас личный разговор.»
Дама даже не шелохнулась. Мама пожала плечами, и мы продолжили нашу беседу. Минут пять мы разговаривали, переглядываясь через ее плечо, но потом до нее, видимо, что-то дошло, потому что она встрепенулась, воскликнула: «Вы абсолютно правы!» и, поднявшись с дивана, удалилась, наконец, восвояси.
В лифте, в холле, в наружном дворике и вообще везде, где они собирались, жильцы проявляли неизменный интерес и симпатию к нашим детям.
Один раз к нашему Довчику явилась чуть не целая делегация, причем каждый непременно хотел собственноручно погладить ребенка по его кудрявой головке. Дову еще не исполнилось трех лет, поэтому мы его не подстригали, и волосы у него были длинные, как у девочки. Один из гостей уселся рядом с ним и сказал:
«Здравствуй, крошка. Как тебя зовут?»
«Дов Хаим Шварцбаум», — гордо ответил малыш.
Гость недоуменно посмотрел на Барбару, потом на меня:
«Простите, я не понял — как зовут эту девочку?»
«Этого мальчика зовут Дов Хаим!»
Неожиданное открытие, что наша «девочка» — это на самом деле мальчик, а «Дов Хаим» — это его настоящее имя, вызвало еще большую путаницу, которую мы с «делегатами» распутывали добрую половину дня.
Двора, которая не первый раз приезжала с нами к бабушке, уже успела понравиться жильцам, и многие с нетерпением ждали ее очередного появления в доме. Ее незаурядные качества и обаяние обеспечили ей множество друзей и поклонников, и мы с удовольствием наблюдали, как она старается побольше общаться с самыми одинокими, наиболее нуждающимися в компании людьми.
В целом, эти поездки доставляли радость и нам, и матери. Они стоили затраченных усилий. По возвращении домой Двора с восторгом рассказывала одноклассникам, что она только что побывала в гостях у «сотни своих бабушек и дедушек».
Но вскоре это счастливое и относительно беспечное время забывалось и уходило в прошлое, а нас опять поглощали общинные дела и заботы.
Глава 4. Соседи-христиане
Я НАСТОЛЬКО ВТЯНУЛСЯ в свои свары с местным еврейским «истеблишментом», что зачастую терял всякое ощущение пропорций и в глупейших порывах гнева срывался даже на Двору.
Помню, однажды школа, в своей вечной погоне за деньгами, организовала кампанию по удешевленной продаже журналов, в которой ученики должны были играть роль разносчиков и рекламных агентов. Каждому из учащихся вручили список изданий, состоявший из семидесяти пяти названий журналов и газет, которые они должны были предложить своим соседям, знакомым и родственникам. Комиссионные от подписки школа, разумеется, намерена была взять себе.
Двора, как и все ее соученики, горела желанием принять участие в этом проекте. Хорошо помня, что происходило в ходе аналогичных мероприятий во времена моей собственной юности, я решил хотя бы бегло просмотреть список, принесенный Дворой, чтобы убедиться, что туда случайно не затесались названия каких-нибудь специфических изданий «для взрослых». Их, к счастью, там не оказалось, зато я обнаружил нечто не менее неприятное. Список содержал добрый десяток христианских изданий!
Я тотчас позвонил директору школы, рабби Моррису Джекобсону, который в этом году заменял рабби Гольдштейна.»
«Рабби, — воскликнул я, сразу же взяв быка за рога, — нам придется вычеркнуть ряд названий из списка журналов, предназначенных для продажи! Ученикам еврейской школы не следует заниматься распространением христианской литературы.»
От неожиданности директор опешил.
«Я не вполне вас понимаю, — сказал он. — Что вы имеете в виду?»
«Да будет вам известно, — с жаром ответил я, — что в списке журналов, которые продают ваши ученики, содержится целый ряд христианских изданий. Если разрешите, я вам зачитаю.»
Я перечислил некоторые названия.
«Надеюсь, вы согласитесь с тем, что это недопустимо.»
Директор ответил не сразу. Я ничего иного и не ожидал. С самого дня своего назначения рабби Джекобсон вступил в конфликт с членами нашей общины.
Было очевидно, что его единственной целью является расширение школы и максимальное увеличение числа учащихся, и ради ее достижения он готов был принести в жертву все установленные советом правила приема. Неудивительно, что мы довольно часто схватывались с ним по тому или иному поводу.
«Послушайте, доктор Шварцбаум, — сказал он наконец.
— Я не понимаю, почему вы так волнуетесь. Эти издания составляют всего лишь ничтожную часть списка.»
«Рабби, это не имеет никакого значения, — настаивал я. — Даже если бы в нем было всего одно такое издание — и то было бы слишком много! Представьте на минуту, что вашим ученикам предложили за деньги распространять ежемесячный листок организации “Евреи за Иисуса”, — как бы вы на это реагировали?»
«Но ведь этого издания в списке нет!»
Я решил, что он нарочно притворяется бестолковым, и пришел в еще большую ярость.
«Еще бы — ведь я его только что придумал! Но я не вижу практически никакой разницы между этим изданием и теми, которые все-таки содержатся в списке. Это попросту недопустимо!»
«Ну, хорошо, так что же вы предлагаете?» — уже примирительным тоном спросил директор.
«Коль скоро проект уже утвержден и отказаться от него нельзя, — сказал я, — то остается только вычеркнуть неподходящие названия из списка, который мы передаем детям.»
«Ну, нет! — возразил директор. — Что скажут наши соседи-христиане, когда они увидят список, из которого вычеркнуты названия всех христианских журналов? Как бы вы сами реагировали, если бы к вам в дом пришли со списком, из которого аккуратно вычеркнуты все еврейские издания?»
