В первом же арьергардном бою Коновницын при малочисленности имеемой артиллерии начал маневрирование войсками. Бой в тот день шел до поздней ночи, и маршалу Иоахиму Мюрату, королю Неаполитанскому, так и не удалось охватить кавалерией русский заслон. Глубокой ночью арьергард оторвался от преследователей, уходя на восток по Бельской дороге.
Благодаря стойкости и искусным действиям арьергарда Главная русская армия отходила в полном порядке, без потерь и получила возможность спокойно развернуться на бородинской позиции. Вместе с войсками двигался большой обоз с армейскими тяжестями и ранеными, отсталые и беженцы со скотом.
До самого поля Бородина арьергарду пришлось день за днем отбивать вражеские атаки. Недаром Петр Петрович пообещал М.И. Голенищеву-Кутузову, что французы могут «перешагнуть» через арьергард, только «проглотив его». Порой на дороге от Вязьмы до Бородина гремели залпы многих десятков орудий, но итог дня был все тот же: авангарду Великой армии все никак не удавалось сбить со своего пути арьергард русских, разбить его или хотя бы отрезать часть сил Коновницына и истребить их. Современник напишет:
«Духовенство с иконами и хоругвями, окруженное молящимся народом, с непокрытыми и поникшими головами, шло посреди полков Коновницына, стройных, но безмолвных и печальных…»
О том, как велись арьергардные бои по пути отступления Главной армии, можно увидеть на столкновении 21 августа при селе Полянинове. Главнокомандующий предписал генерал-лейтенанту П.П. Коновницыну продержаться здесь хотя бы четыре часа. Начальник арьергарда доносил по команде:
«…Часть арьергарда с пехотою заняла позицию, хотя не довольно выгодную, при селе Полянинове, но будет держаться сколько можно. Другая часть отойдет на 3 или 4 версты и займет там другую позицию. Ежели с 1-й позиции буду сбит, перейду на вторую и стану там держаться до самой крайности…»
Перед этим, 20 августа, состоялся другой бой, который с перерывами продолжался весь день и прекратился только перед наступлением темноты.
22 августа командир армейского арьергарда дал знать Багратиону о том, что преследование русской армии ведет уже лично сам император французов, который делает все, чтобы «облегчить» свои войска в погоне за отходящим перед ним противником:
«Император Наполеон по слухам находится близ своего авангарда, из армии их целой день отправлялись слабые, больные и худоконные назад к городу Гжати (Гжатску. – А.Ш.)».
Последний свой бой с войском маршала Иоахима Мюрата арьергард провел у стен Колоцкого Успенского мужского монастыря в 8 километрах к западу от Бородина. В 9 часов утра французы двумя сильными пехотными колоннами, при поддержке кавалерии, атаковали позицию русских. Коновницын удерживал ее до тех пор, пока над арьергардом не «встала» угроза обхода его правого фланга полками 4-го пехотного корпуса, которым командовал вице-король Италии Евгений Богарне, пасынок Бонапарта, усыновленный Наполеоном и прошедший с ним весь Русский поход.
После боя у Колоцкого монастыря арьергард отошел на поле Бородина и соединился с главными силами кутузовской армии. После 23 августа он перестал существовать как самостоятельный отряд, до конца выполнивший свою многотрудную задачу. Это сделало имя арьергардного начальника еще более популярным в рядах русского воинства в «грозу 12-го года».
В отечественных мемуарах, относящихся к военным событиям 1812 года, о действиях арьергарда Главной русской армии после ее отступления от Вязьмы до Бородинского поля написано немало. Оценки здесь однозначны: действия искусного П.П. Коновницына и его доблестных (другого слова искать не надо) войск заслужили самой высокой похвалы. То есть честь бойцам арьергарда и его начальнику была оказана современниками по «истинным заслугам» на дороге Смолянке.
В то время начальник штаба 1-й Западной армии генерал-майор А.П. Ермолов, человек, в силу своего характера не «рассыпавшийся» на похвалу коллегам по армейскому генералитету, тоже «отдал дань действиям арьергарда». В ермоловских «Записках» о том сказано не много, но зато простыми словами (и как!):
«…Авангард от Вязьмы, находившийся в команде Коновницына, отступал, упорно защищаясь на каждом шагу. Платов по неудовольствию оставил командование арьергардом…
От Гжатска арьергард имел несколько горячих дел с чувствительной с обеих сторон потерей, и хотя неприятель не переставал сильно преследовать, но Коновницын доставлял армии несравненно более спокойствия, нежели прежде, когда командовал им Платов…
В Колоцком монастыре князь определил дать сражение. Также производилось построение укреплений, и также позиция оставлена. Она имела свои выгоды и не менее недостатков: правый фланг, составляя главнейшие возвышения, господствовал прочими местами в продолжение всей линии, но, раз потерянный, понуждал к затруднительному отступлению, тем паче, что позади лежала тесная и заселенная равнина. Здесь оставлен был арьергард, но далее, 12 верст позади назначена для обеих армий позиция при селении Бородине, лежащем близ Москвы-реки…
Августа 24-го числа арьергард был сильно атакован, преследуем, и хотя долго защищался, но в большом весьма числе собравшиеся неприятельские силы ничего, однако, не предприняли…»
…На поле Бородина 3-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта П.П. Коновницына по кутузовской диспозиции вместе с 3-м корпусом оказалась на самом крайнем левом фланге, прикрывая Старую Смоленскую дорогу у деревни Утица. Однако вести бой ей пришлось не здесь.
Когда схватки за Семеновские флеши достигли своего накала, 3-я пехотная дивизия была по просьбе генерала от инфантерии П.И. Багратиона направлена в самое пекло сражения, к Семеновскому. Дивизия прибыла к флешам тогда, когда защищавшая их сводно-гренадерская дивизия Воронцова «уже истекала кровью». Ее полки ходили в штыковые атаки, выбивая французов из флешей. Сам Петр Петрович писал:
«…26 весьма рано переведен с дивизией к Багратиону к деревне Семеновской, перед коею высоты, нами занимаемые, были неприятелем взяты. Я рассудил их взять. Моя дивизия за мною последовала, и я с нею очутился на высотах и занял прежние наши укрепления…»
В донесении главнокомандующего М.И. Голенищева-Кутузова императору Александру I о том не рядовом эпизоде Бородинской битвы рассказывалось так:
«…Неприятель, умножа силы, отчаянно бросился опять на батареи наши и вторично уже овладел оными, но генерал-лейтенант Коновницын, подоспев с 3-ю пехотною дивизиею и видя батареи наши занятыми, стремительно атаковал неприятеля и в мгновение ока сорвал оные (отбил флеши. – А.Ш.).
