1) Мала или велика возможность того, что немцы начнут наступать в близком будущем:
а) с точки зрения физической и технической возможности наступления зимой;
б) с точки зрения настроения немецкой солдатской массы; способно ли это настроение помешать наступлению или хотя бы задержать его?
2) Возможно ли предполагать, что немцы, в случае разрыва нами немедленно мирных переговоров, при немедленном переходе в наступление их войск, способны нанести решающее поражение нам? Способны ли они взять Петроград?
3) Можно ли опасаться, что известие о срыве мирных переговоров вызовет в армии массовое анархическое настроение и побег с фронта, или можно быть уверенным, что армия будет стойко держать фронт и после такого известия?
4) Способна ли наша армия в боевом отношении противостоять немецкому наступлению, если оно начнется 1-го января? Если нет, через какой срок могла бы наша армия оказать сопротивление немецкому наступлению?
5) Могла ли бы наша армия в случае быстрого немецкого наступления отступать в порядке и сохраняя артиллерию и, если да, надолго ли можно было бы при таком условии задержать продвижение немцев в глубь России?
6) Общий вывод: следует ли с точки зрения состояния армии постараться затянуть мирные переговоры или революционно резкий и немедленный срыв мирных переговоров из-за аннексионизма немцев предпочтителен как решительный твердый переход, подготавливающий почву для возможности революционной войны?
7) Следует ли тотчас перейти к усиленной агитации против аннексионизма немцев и к агитации за революционную войну?
8) Можно ли в очень короткий срок (например, 5–10 дней) организовать опрос довольно широких частей действующей армии с тем расчетом, чтобы получить более соответствующие форме и полные ответы на поставленные выше вопросы?
9) Можно ли надеяться, что рознь с украинцами ослабнет или даже сменится дружным сплочением сил при известии об аннексионизме немцев, или же возможно ожидать, что украинцы воспользуются более трудным положением великорусов для усиления своей борьбы против великорусов?
10) Если бы армия могла голосовать, высказалась ли бы она за немедленный мир на аннексионистских (потеря всех занятых областей) и экономически крайне трудных для России условиях или за крайнее напряжение сил для революционной войны, т. е. за отпор немцам?
Написано 17 (30) декабря 1917 г.
Впервые напечатано в 1927 г. в «Записках Института Ленина», т. II
Печатается по тексту «Записок»
Проект резолюции Совета Народных Комиссаров{78}
1. Усиленная агитация против аннексионизма немцев.
2. Ассигнование добавочных средств на эту агитацию.
3. Перенесение мирных переговоров в Стокгольм.
4. Продолжать мирные переговоры и противодействовать их форсированию немцами.
5. Усиленные меры по реорганизации армии при сокращении ее состава и усилении обороноспособности.
6. Экстренные меры по обороне от прорыва к Питеру.
7. Пропаганда и агитация за необходимость революционной войны.
Написано 18 (31) декабря 1917 г.
Впервые напечатано в 1929 г. в Ленинском сборнике XI
Печатается по рукописи
Резолюция Совета Народных Комиссаров о переговорах с Радой
Выслушав доклад товарища Прошьяна, который в качестве делегата от крестьянского съезда имел беседу с Винниченко, Грушевским и Поршем и другими, как официальными представителями Рады,
– и приняв во внимание, что эти официальные представители Рады выразили принципиальную готовность начать переговоры о соглашении с Советом Народных Комиссаров на началах признания Советом Народных Комиссаров независимости народной Украинской республики и признания Радой контрреволюционности Каледина и его пособников; —
– приняв далее во внимание, что Совет Народных Комиссаров всегда и безусловно признавал право всякой нации, в том числе и украинской, на независимое государственное существование; —
– что всякая попытка устранить войну с Радой, если бы Рада признала контрреволюционность Каледина и не мешала войне против него, безусловно желательна;{79} —
– выражая свое убеждение в том, что только Советы украинской крестьянской бедноты, рабочих и солдат могут создать на Украине власть, при которой столкновения между братскими народами будут невозможны, – Совет Народных Комиссаров, считая в то же время целесообразным открыть деловые переговоры с Радой с целью устранения тех столкновений, которые вызваны были политикой Рады по отношению к общему фронту и контрреволюционному восстанию Каледина, постановляет: предложить Раде переговоры о соглашении на указанных началах и наметить, как один из пунктов, где было бы вероятно всего удобнее вести переговоры, города Смоленск или Витебск.
Написано 19 декабря 1917 г. (1 января 1918 г.)
Напечатано 21 декабря 1917 г. (3 января 1918 г.) в газетах «Правда» № 220 и «Известия ЦИК» № 257
Печатается по рукописи
Было время, когда Плеханов был социалистом – одним из виднейших представителей революционного социализма.
В то – увы, безвозвратно канувшее в вечность – время Плеханов высказался по одному из вопросов, имеющих коренное значение как раз для переживаемой нами ныне эпохи.
Это было в 1903 году, когда российская социал-демократия на своем втором партийном съезде вырабатывала свою программу.
В протоколах этого съезда сохранилась следующая глубоко поучительная страница, как бы написанная специально для нынешнего дня:
«Посадовский. Заявления, сделанные здесь за и против поправок, представляются мне спором не из-за деталей, а серьезным разногласием; несомненно, что мы не сходимся по следующему основному вопросу: нужно ли подчинить нашу будущую политику тем или другим основным демократическим принципам, признав за ними абсолютную ценность, или же все демократические принципы должны быть подчинены исключительно выгодам нашей партии? Я решительно высказываюсь за последнее. Нет ничего такого среди демократических принципов, чего мы не должны были бы подчинить выгодам нашей партии. (Восклицание: «И неприкосновенность личности?») Да! и неприкосновенность личности! Как партия революционная, стремящаяся к своей конечной цели – социальной революции, – мы исключительно с точки зрения скорейшего осуществления этой цели, с точки зрения выгоды пашей партии должны относиться к демократическим принципам. Если то или другое требование будет невыгодно нам, мы его не будем вводить.
