По замыслу писателя, Николай Стрельцов, вероятно, должен был стать тем персонажем романа, которому надлежало пройти через все события, вокруг которых разворачивалось бы основное действие повествования. Шолохов не случайно, дописывая в 60-е годы новые главы, где действие относится к весне 1941 года, в центр ставит Стрельцова, подробно рассказывает о его семейной драме. Показывает приезд брата – генерала, недавно вернувшегося из заключения. Вывозит их на рыбалку и завершает эти страницы прибытием гонца из военкомата с шифрованным вызовом генерала в Москву за новым назначением. Намеченные здесь линии, ранение Стрельцова на донских высотах и его возвращение в строй должны были где-то пересечься, может быть, в Сталинграде, а может, и где-то дальше. После премьеры картины в Вешенской Шолохов твердо заявил о своей готовности писать следующие главы.
Свое произведение Шолохов называл «главами из романа», но воспринимаются эти главы как нечто цельное, совершенное в своей структуре и образности. Лишь незначительной перестановке эпизодов да исключению второстепенных линий подверглись «главы» при переносе на экран, и оказалось, что уже все в них было сказано, все завершено. Более того, логика развития характеров и действия так развернули структуру литературного произведения при ее переводе на кинематографический лад, что на первый план вышел не Стрельцов, а шахтер Лопахин. В этом состояло не только переосмысление романа Бондарчуком, но и углубление средствами кино его образов, идейных, художественных связей.
Разными способами добиваются создатели фильма нашей сопричастности изображаемому. Когда грузный Звягинцев (Сергей Бондарчук), будучи раненым, оказался на дне глубокой воронки, почти оврага, его пробует вытащить, спасти сестричка из тех, которых за милую курносость и физическую малость зовут «кнопками» (Татьяна Божок). Поначалу не получается: разные «весовые категории». Она пробует снова и снова… У зрителей рождается – так сняты и смонтированы сцены непосильных попыток – желание помочь сестричке, подтолкнуть… Но она и сама справляется, эта веснушчатая пигалица. А помогает ей, сколько может, сам раненый.
В контексте боев на исковерканных, кровью залитых степных просторах, по-особому воспринимаются встречи с хуторянами. На втором хуторе слывущий специалистом по женской части Лопахин идет на молочную ферму, добывает немножко молока, знакомится с дояркой Гликерией, условливается о новой встрече. Тут все прошло мирно, по-хорошему. Труднее оказалась встреча на следующем хуторе с Натальей Степановной (Нонна Мордюкова). Лопахин готов был в лепешку расшибиться, чтобы угодить колхозной красавице. Он и дров наколол, и воды наносил, и коровий баз вычистил от навоза. А когда на решающее свидание пошел, из комнаты Натальи Степановны раздался немыслимый грохот. Лопахин вскоре вышел из ее комнаты с большим фонарем под глазом. Над ним вполне понимающе посмеялись друзья.
А через час или два сбывается все то, ради чего пошел Лопахин на «подвиг» к молодой женщине. Во дворе появляется завтрак для всех оголодавших солдат. Это председатель колхоза узнал в разговоре с Поприщенко (Иван Лапиков), что не бегунцы солдаты, а герои и, отступая, дрались как следует, труса не праздновали…
Вот что писал о фильме известный кинокритик и литературовед Александр Караганов, которого Андрей Тарковский когда-то многозначительно окрестил «единственным лучом света во тьме маразма…»: «Переход остатков полка с одного рубежа на другой показан просто как пеший марш усталых людей. Но в картины перехода врезаются панорамы иного художественного строя: солдаты идут по опаленной степи на фоне заходящего солнца, в багровом мареве угасающего летнего дня: вполне бытовая проза шагающих сапог и колышущихся штыков как бы перерастает в романтический сказ о былинных героях. Рождается пафос, открывающий невидимые грани и возвышенный смысл изображаемого. Фильм обретает новую меру поэтической выразительности.
Сдержанное, строгое повествование перемежается взрывами экспрессии не только в таких лирико-эпических по характеру кадрах, но и в изображении повседневности войны. Соединение документальности и эпической поэзии не создает разностилья: фильм отмечен художественной выдержанностью, цельностью. Он в этом смысле связан со временем своего рождения: то было время, когда в советском и мировом кино шли активнейшие поиски синтеза прозы и поэзии, документальной достоверности и повышенной выразительности кадра.
Каждый новый день по-своему читает книгу истории: меняется духовный и эмоциональный мир художников, меняется зритель художественного освоения жизни. Однако есть произведения, чей авторитет остается неколебимым благодаря талантливо выраженной в них правде. «Они сражались за Родину» – из их числа. Этот фильм показал рядового солдата как подвижника, сумевшего проявить мужество духа даже в тяжкие дни отступлений и тем подготовившего будущую победу».
Постановка этого фильма оставила на сердце глубокую незаживающую рану. Осенью 1974 года, едва только завершились на натуре съемки основных эпизодов, скоропостижно скончался Василий Шукшин. Он умер в своей каюте на теплоходе «Дунай», где во время съемок жила съемочная группа. На его столе остались лежать недочитанный том Достоевского, графин с остатками коньяка (он принимал его, чтобы поднять давление), недоеденное яблоко и листы рукописи – Шукшин готовился снимать кинороман о вожаке крестьянского восстания Стеньке Разине «Я пришел дать вам волю…» Продолжая заниматься писательской деятельностью, Василий Макарович разрывался между кинематографом и литературой, не зная, не решаясь чему-то одному отдать предпочтение. Кинематографическая суета угнетала его, мешала жить, работать, думать. Он признавался друзьям, что самое дорогое в жизни – мысль, постижение, для чего нужно определенное стечение обстоятельств, и прежде всего – покой. Но его неравнодушная ко всему, беспокойная, отзывчивая душа не знала успокоения и ограничений. После встречи с Михаилом Александровичем Шолоховым в июне 1974 года Шукшин вышел от него с убежденностью: «Работать надо в десять раз больше, чем сейчас». Но главное – не проиграть. Жизнь-то всего одна. Жить ему оставалось всего четыре месяца… Роль Лопахина была признана лучшей его актерской работой в кино. Говорят, что в день его ухода поднялся страшный ветер, и пыль заволокла ослепительное с утра солнце…
Смерть Василия Макаровича Шукшина на несколько дней парализовала работу. Члены съемочного коллектива вылетели в Москву. К Дому кино на Васильевской улице нескончаемым потоком шли люди. В руках у многих была ветка калины красной (так назывался последний фильм мастера. – Н.Т.) – дань памяти замечательному актеру, режиссеру, писателю. Наша семья жила тогда неподалеку – у Белорусского вокзала, в доме и даже в одном подъезде с Арменом Джигарханяном. Я, пятиклассница, в тот день тоже не усидела на занятиях и сбежала из школы. Знала, что отец от Бюро пропаганды возложит венок, но даже страх встречи и наказания за прогул меня не остановили. Я знала Шукшина, как знали многие – по фильмам. Детское чутье подсказывало, что произошло что-то непоправимое… Вот только попасть в здание, где прощались с мастером, не было никакой возможности. Очередь пересекала несколько улиц и плотной змейкой тянулась на Васильевскую…. А вокруг буйствовало необычайно ласковое и солнечное бабье лето.
