Кстати, в этой связи любопытно посмотреть на проблему коррупции. Победить в нынешней РФ коррупцию невозможно в принципе, потому что коррупция — органическая часть экономической системы. Смотрите, что происходит: нефть продается за рубеж, и порядка 80 % доходов от экспорта углеводородов изымается государством в виде налогов в казну. По факту именно госаппарат — главный выгодопреобретатель от экспорта, а вовсе не олигархи. Они лишь исполнители, имеющие свой процентик, но львиная часть ренты достается распорядителям бюджета. Да, олигархи богаче чиновников, но олигархов — несколько сотен, а чиновников — миллионы, и это надо учитывать. В распоряжении госаппарата поступают сотни миллиардов долларов, которые чиновники осваивают по известным распилингово-откатингово-оффшоринговым схемам. И до тех пор, пока сверхрентабельные доходы от экспорта нефти будут находиться в распоряжении чиновников, коррупция будет принципиально неискоренима, что бы там не втирал Навальный своей пастве.
И наоборот, если экономика заточена на производство товаров высокого передела, а не на экспорт сырья, то чиновник утрачивает свою роль распорядителя многомиллиардных рентных доходов. Выше я описал цепочку из семи переделов, в результате которых железосодержащая порода превращается в трактор. Попробуйте пофантазировать, как на этой производственной цепочке может поживиться воровская элита? Это принципиально невозможно, потому что все превращения сырья в конечный продукт происходят без какого-либо участия чиновников, бюрократия перестает быть субъектом экономики, за ней остаются чисто административные функции. В идеале и экспорт сырья становится не нужен, ибо нет смысла экспортировать сырую нефть и покупать трактор, если трактора, как и все прочее, делаем сами.
В случае с продуктами высокого предела, даже если они будут получаться дороже, чем зарубежные аналоги, импорт будет выгоден. Не падайте со стула, но он будет выгоден, даже если торговать по ценам ниже себестоимости. Объясняю опять на пальцах: полная автаркия страны невозможна хотя бы потому, что просто населения не хватит для того, чтобы производить всю номенклатуру необходимых потребительских товаров. Опять же, бананы и в Сибири выращивать можно, если в теплицах, но килограмм бананов будет стоить под 30 баксов за кило, причем львиную долю в стоимости конечного продукта займет ресурсно-энергетическая составляющая. А в Эквадоре себестоимость бананов — $0,1 за кг. В этом случае, производя трактор себестоимостью $10 тыс. при его рыночной цене в $9 тыс., мы вполне можем позволить себе продавать его эквадорцам даже по $8 тыс., поскольку доля труда в его себестоимости 80 %, а на вырученные деньги закупать бананы по $1 за кило, продавать их внутри страны по $10, а за счет рентабельности в 90 % компенсировать убытки машиностроителям, которые возникают при продаже тракторов на 20 % ниже себестоимости. Это уже сто раз было объяснено Миловым, Паршевым, Мухиным и другими, да и я неоднократно живописал эту схему.
Такой обмен, как нетрудно заметить, во-первых, выгоден обеим сторонам — как России, так и Эквадору, поскольку товар с высокой долей вложенного труда оба участника сделки обменивают на продукцию с примерно такой же долей вложенного труда. То есть фактически происходит обмен равных объемов труда. Во-вторых, из внешнеторговых расчетов можно смело исключить иностранную валюту, и тогда дисбаланс во внешней торговле принципиально не наступает. Но для этого, повторюсь, нужно изменить парадигму экономики.
Какой же продукт имеет наибольшую добавленную стоимость? Разумеется, это продукт интеллектуальный. Например, для создания компьютерной программы требуется ничтожное количество ресурсов — стол, компьютер и электроэнергия, потребленная компьютером, остальное — труд программиста, но сама программа может стоить миллион. Причем тиражирование программы, в отличие от тиражирования того же трактора, вообще обходится практически бесплатно — хоть миллиард копий продай, расходы возникают лишь на передачу потребителю кода по Интернету, физические носители информации уже становятся малоактуальны. Экономика, базирующаяся на создании интеллектуального продукта, будь то создание операционных компьютерных систем или архитектурное проектирование, — самая рентабельная, но, разумеется, ни одна страна мира не имеет монополии в этой сфере из-за колоссальной конкуренции. Хотя страны метрополии яростно стараются навязать колониям взаимодействие по схеме «Windows в обмен на нефть».
Вот, например, одна из существенных экспортных отраслей США — киноиндустрия. Не стоит обманываться лукавыми критериями «рентабельности», когда блокбастер бюджетом в $10 млрд. обеспечивает сборы всего лишь в $10,5 млрд (рентабельность 5 %). Какие физические ресурсы требуются для создания кинохита? Пленка и немного электроэнергии. Сегодня даже на дорогостоящие декорации тратиться не нужно, любой антураж создается на компьютере. Поэтому 99 % бюджета фильма — это расходы на его рекламу, гонорары звездам, сценаристу, режиссеру, оплату услуг гениев компьютерных спецэффектов и прочих спецов, то есть львиная часть расходов — это оплата ТРУДА киношников. Теперь давайте представим, что инвестор вложил в кинопроект $10 млрд., а мировой прокат принес ему только $9 млрд. Да, конкретно этот инвестор потерпел убыток, но американское общество в целом получило «чистый» доход $8,9 млрд. при ресурсно-энергетических затратах в $100 млн. Хорошенько осмыслите сказанное здесь, и вы поймете, почему в России выгодно производить для внутреннего потребления то, что казалось бы, дешевле закупить у китайцев.
Для тех, кто не привык мыслить слишком абстрактными категориями, нарисую такую картину: Петя произвел тонну огурцов, Вася — тонну картошки, а Федя добыл тонну нефти, которая была израсходована для производства сельхозпродукции и личного потребления. После Вася и Петя отдали треть своего урожая друг другу, а треть — Феде. В итоге у каждого есть огурцы и картошка.
Иной вариант: Федя продал за доллары три тонны нефти, и приобрел 5 тонн дешевых китайских огурцов и 5 тонн дешевой египетской картошки. Но сам он столько не съест, а Вася и Петя сосут предмет, потому что у них нет нефти, чтобы вырастить урожай, и вообще их урожай Феде не нужен, ибо он уже купил больше и дешевле. Поэтому схема немного трансформируется: из 5 тонн картошки и 5 тонн огурцов Федя кидает подачку Васе и Пете, которые безумно счастливы, ибо имеют теперь пайку, вообще не работая, и они не возражают против того, что Федя гонит за кордон «общенародную» нефть. Оставшиеся припасы Федя сбывает, пусть и за бесценок, а на вырученные деньги строит замок на Ривьере и покупает яхту.
