Таким образом, новейшее западное просвещение встретило на Руси совершенно неподготовленную для себя почву, и потому о широком влиянии его, в частности его основной положительной гуманной стороны, на современное общество не может быть и речи.
Конечно, среди этого общества были и подлинно просвещенные люди, с серьезными убеждениями, но они были редкими точками на общем темном фоне тогдашней действительности. К таким лицам нужно отнести прежде всего Екатерину II, государственная деятельность которой запечатлена духом современного западного просвещения. Кроме Екатерины II заслуживают уважения и такие лица, как княгиня Дашкова, Бецкий, Радищев, Державин и в особенности Ломоносов, который был уже предметом нашего суждения с этой стороны. К этой же категории просвещенных людей нужно отнести ряд духовных лиц – митрополита Платона, епископа Дамаскина и других – соединявших в своем лице блестящую образованность с высокой нравственностью.
При всеобщем поклонении новым просветительным идеям, при всем господстве их в тогдашней литературе, при всей распространенности их в обществе – эти идеи, говоря вообще, скользили лишь по поверхности русского общества, туго проникая вглубь умов и сердец. Для громадного большинства тогдашних русских людей все эти произведения Вольтера и энциклопедистов были дороги лишь как модное украшение гостиной; вся эта просветительная литература явилась лишь занимательным чтением в часы досуга – чтением, на которое набрасывались с жаром, но из которого выносили лишь темы для салонных разговоров. Воспринимаемое поверхностно, модное чтение в лучшем случае сообщало лишь, говорит один известный наш историк, блеск уму русского читателя, потрясало даже его нервы: никогда русский человек не плакал так охотно от одних хороших слов – но и только. Слезы, восторженность были патологическим развлечением, нервным моционом и не отражались на воле – идеи не переходили в дело, слова не становились фактами. «Вольнодумец спокойно читал книгу о правах человека рядом с крепостной девичьей и, оставаясь искренним гуманистом, шел на конюшню расправляться с провинившимся слугою» (В. О. Ключевский).
Но если слабо влияла на русское полуобразованное общество положительная, гуманная сторона французской философии, то тем сильнее действовала на него отрицательная сторона этой философии и литературы, и особенно отрицательное отношение к предметам веры и нравственности. Кощунственное отношение Вольтера к религии, Церкви и христианству – его сочинения были самыми распространенными у нас – не только легко усвоялись русскими современниками, но в силу той же необразованности русского общества и в силу обаяния моды особенно заразительно действовали на тогдашнюю русскую полуцивилизованную среду. Французский скептицизм получил у нас самое широкое распространение и породил в обществе известное пресловутое «вольтерьянство», его религиозное вольнодумство или скептически легкомысленное отношение к предметам веры и нравственности.
Эта чужеземная зараза усиливалась у нас еще условиями тогдашнего воспитания, которое было лишено всякого национального и религиозно-нравственного характера. Новые заграничные учителя, которые целыми толпами являлись на Русь с предложениями своих педагогических услуг, были людьми, совершенно неподготовленными к важному делу воспитания. Большинство из них у себя на родине были лакеями, парикмахерами, ремесленниками. А по своим нравственным качествам большая часть этих выходцев из страны Вольтера были люди «без всяких религиозных убеждений и без всяких правил христианской нравственности, одним словом, совершенные неверы»… Из системы их воспитания Закон Божий совершенно вычеркивался, и даже имени Господа Иисуса Христа не слышали от них питомцы, не говоря уже о книгах Священного Писания, о Евангелии… Большей частью эти педагоги ограничивали свой образовательный курс практикой французского языка да сообщением сведений о том, что Франция есть первое государство в мире, а Париж – первый город в свете, а веру в Бога называли глупостью, приписывая ее крайнему невежеству.
Результаты такого воспитания можно очень легко себе представить. Лишая русских питомцев всякого чувства национальности и патриотизма, модное воспитание подрывало в них и все религиозно-нравственные устои. Из рук модных педагогов выходили разные фонвизинские Иванушки и Советницы, юноши и девушки без всяких нравственных принципов, с презрением ко всему родному, русскому, и с предельным благоговением перед всем французским, словом, выходили в жизнь с легкой головою и пустым сердцем.
Образовательные путешествия по Европе, которые представляли собой заключительный акт воспитания богатой и знатной русской молодежи, служили лишь дальнейшему ее нравственному разложению. Русские недоросли, воспитанные невежественными французскими гувернерами, во время своего пребывания за границей лишь предавались праздной и шумной жизни, проводили время в кутежах и разгулах, проматывая иногда целые состояния, и возвращались на родину совершенно испорченными. Таким образом, вся постановка тогдашнего воспитания носила в себе семена глубокого разложения общества.
К сожалению, и школьное образование того времени было слишком слабо развито и плохо поставлено, чтобы противодействовать деморализующему влиянию домашнего «французского» воспитания. Достаточно вспомнить, что до второй половины XVIII века школьное образование было лишено у нас религиозного элемента. Закон Божий не входил в курс светских, чисто профессиональных, школ, и все религиозное образование было сосредоточено в школах духовных. Правда, во второй половине XVIII века, когда была осознана необходимость общего гуманитарного образования, в новых общеобразовательных школах получил свое место и Закон Божий. Но, с одной стороны, укоренившееся уже воззрение на него как на предмет чисто «поповский», а с другой – самые инструкции и уставы новых школ, составленные в духе современных либеральных веяний, весьма сильно ослабляли значение религиозного воспитания в светских учебных заведениях.
Таким образом, в продолжение почти всего XVIII века единственным источником религиозного образования являлась духовная школа. Но поскольку она обслуживала лишь духовное сословие, то есть была школой сословной по преимуществу, то и влияние ее на русское общество и народ можно измерять лишь влиянием духовенства, которое в массе своей все же продолжало оставаться малоподготовленным к ответственной религиозно-просветительской деятельности. Верующий народ, конечно, хранил основы православного благочестия, но так называемое общество русское, в особенности высшее общество, в значительной своей части чуждалось Церкви и, вместо искания крепких и здоровых убеждений, предавалось вольнодумству, под которым нужно разуметь легкомысленное неверие в сочетании с безнравственностью жизни.
