Поэма писалась на итальянском языке, т. е. ей ставилось требование быть доступной каждому грамотному итальянцу. Простота была естественным дополнением этого первоначально поставленного поэтом себе условия. По переводам невозможно подобрать иллюстрации к тому, как поэт добивался максимального упрощения стиха и языка.
Легче иллюстрировать другую особенность дантова словесного мастерства — осязательность. Она та же, что у его великого собрата по другому искусству, у Джотто, который передал ее как основной прием созданной им школе живописи. Выше говорилось о реализме Данте. Это устремление его духа, воспитанное городом. Осязательность — технический прием, при помощи которого поет добивается эффекта реальности. Мысль его с необыкновенной легкостью принимает конкретную форму, идеи воплощаются в вещи и образы. Он никогда не позволяет своей фантазии переходить границы того, что он считает возможным в действительности. Правда, он допускал возможность таких вещей, каких мы давно не допускаем. Но где можно, он не только хочет представить читателю пластически объекты своих видений, но старается вымерить по возможности точно то, что он рисует: пусть читателю останется меньше усилий.
Уже говорилось о том, что его описания оказались до такой степени точны, что давно выведены все цифры, вычерчены все контуры и профили его загробного мира. Вот примеры детальности его поэтических обмеров. В аду казнится Нимврод, «строитель вавилонской башни», великан. Он до пояса в воде. Лицо его длиной и толщиной было как знаменитая «сосновая шишка», бронзовое украшение на соборе св. Петра в Риме (длина ее была известна: 11 футов). Остальные части его тела — пропорциональны голове. А от пояса до головы высота была такая, что три фриза, — фризы славились высоким ростом, — не могли бы достать до волос, если бы стали один на другого, а до шеи поэт насчитал 30 больших пядей. В чистилище расстояние от одной ступени горы до другой равно росту трех человек. Таких подробных, осязательных описаний сколько угодно. Все необычайное, невиданное, созданное его фантазией, Данте хочет сделать понятным и простым, сопоставляя с вещами очень известными. Это определенный, обдуманный, последовательно проводимый прием. И как прием заслуживает того, чтобы его изучали во всех его технических деталях, чрезвычайно разнообразных.
У образов Данте есть особенность, которая очень для них типична. Они в подавляющем большинстве чрезвычайно бедны красками. В «Аду» — красное и черное, в «Чистилище» — серо-голубое, в «Раю» — лучезарное. Даже пейзажи в конце «Чистилища» не вызывают ощущения красок. Это бескрасочность тоже, по-видимому, была в замысле, потому, что чувство красок, — мы знаем, — у него острое, но он им не пользуется. Не случайно ведь поэт, обладавший таким глазом, разбил свою палитру. Поэма была задумана как бег графических образов. Недаром лучшие иллюстрации «Комедии» относятся к области графики, начиная от Боттичелли. И скульптура чудесно передает фигуры Данте. Но не живопись. Отдельные эпизоды повествовательно-прагматического характера: Франческа, Уголино, Буонконте и другие переданы и на полотне. Но опять-таки не случайно, что живопись Кватроченто и Чинквеченто так мало использовала сюжеты Данте. Если же говорят о том, что изображения страшного суда от Орканьи до Синьорелли и от фра Анджелико до Микельанджело вдохновлены «Комедией», то, вероятно, тоже не случайно, что все фрески этого содержания, во Флоренции, в Орвието, в Сикстинской капелле удивительно скудны по краскам и наоборот очень тщательно разработаны по рисунку. Особенно Синьорелли и Микельанджело. Линии Данте говорили художникам больше, чем краски.
У Данте была своя продуманная техника. И шестьсот лет, протекшие с тех пор, как он под соснами Пинеты заканчивал свою поэму, показали, что его приемы способны выдержать какие угодно испытания.
Недаром поэты учатся у него столько времени.
7
А у кого учился сам Данте? У классиков? Мы знаем, что он их внимательно изучал. Те поэты классического мира, — римские, конечно, потому что греческих он не мог читать в подлиннике, а переводов в то время не было, — которые были ему доступны: Вергилий, прежде всего Вергилий, «поэму которого он знал наизусть», потом Овидий, Лукан, Стаций дали ему много. Они научили его чеканить слово и стих. По их вещам он старался постигнуть труд самодисциплины в поэзии. Они были для него азбукою его мастерства. У них стремился он вырвать секрет главного приема настоящего искусства: находить для изображения действительности подлинное полновесное слово. Но он никогда не подражал древним в собственном смысле этого слова. Они давали ему метод и технику, а пользовался он ими по-своему. Ибо нет ничего менее похожего на античное произведение, чем «Комедия».
Вергилий был duca, signore, maestro: вождь, господин, учитель. Данте смотрел, как в «Энеиде» описывается природа, изображаются люди, происшествия. Тут и там в поэме можно найти то, что называют бессознательной цитатой. Но нигде в ней ни Вергилий, ни тем более другие классики не подавили могучей творческой индивидуальности Данте. Он весь иной, чем классики. У него другое мастерство, другая эстетика, другой художественный вкус. Сколько раз отмечались в «Комедии» умышленная грубость там, где ее можно было очень легко избежать, где ее избежал бы не только Вергилий, но и Стаций. Сколько раз в недоумении останавливались почитатели перед необычным, корявым образом, например, про Фому Аквинского, который говорит важные речи: «святой жернов начал молоть». Во всем этом сказывается эпоха, среда и культура. Данте такой нам ближе, чем если бы он стал отделывать свои стихи под классиков, лощить их и приглаживать, как это будет делать в XVI веке переводчик его трактата о языке Джан Джорджо Триссино со своими стихами. Эти грубости и безвкусицы — редкое исключение. Зато сколько красот, которые выдерживали испытание на всевозможных оселках хорошего вкуса за шестьсот слишком лет.
Если бы «Комедия» была только подражанием классикам, она не была бы таким исчерпывающим отражением культуры его времени. Если бы она не отражала с такой полнотою культуру его времени, она не звучала бы для всех времен.
В Данте — тут потомство резко разошлось с Джованни Виллани— для нас больше всего ценно его искусство, а не его наука. Наука — деталь. Это то временное, что останется временным до конца. А искусство — его могучее искусство, тоже вполне временное, именно потому вечно, что так ослепительно ярко показало образ его времени.
Маска Данте
Справочные.
Colombde Batines, Bibliografia dantesca (1845), Сarpellini. Della litteratura dantesca degli ultimi ventanni, 1845–1865 (1866) После этого года ежегодно — Bibliografia dantesca.
Scartazzini, Enciclopedia dantesca (1896–1899).
В общих курсах no истории итальянской литературы
Gaspary (итальянская обработка I тома Zingarelli; русский перевод), Bartolli, De Sanctis, Vit. Rossi, Hauvette.
Ancona e Bacci, Manale della letteratura italiana, т. I.
Ряд больших статей Кардуччи в сборнике его Prose.
Специальные монографии о Данте
Zingarelli, Dante (Storia letteraria d'Italia, новое изд. (1932) с обширным указателем литературы).
Его же, небольшая книжка, резюмирующая этот обширный труд. (2-е изд.) 1914.
F. X. Kraus, Dante (1897).
Scartazzini, Dante Handbuch (1892);
Federn, Dante (1900; есть русский перевод).
Тоупbee, Dante Alighieri (1900).
Vossler, Die Göttliche Komödie, 2 т. (1907–1910).
Corrado Ricci, L'ultimo refugio di Dante 1891; (Данте и Равенна; смерть поэта); Ben. Croce, La poesia di Dante (1921; лучшая книга из необозримой, часто бессодержательной литературы, появившейся к 600-летию со дня смерти Данте).
Монографии по отдельным вопросам, преимущественно освещающие социальную и культурную обстановку, в которой жил Данте
Cibrario, Il sentimento della vita economica nella Divina Commedia (1898);
Tocco, Quel che non с'e nella Divina Commedia о Dante e l'eresia (1899);
Сборник Arte, scienza e fede ai giorni di Dante (1901);
Gino Arias, Le istituzioni giuridiche medievali nella Divina Commedia (1901).
Флоренция и Италия до Данте и при Данте
Pasquale Villari, I primi due secoli della storia Fiorentina (новое изд. 1905)
R. Davidsohn, Geschiehte von Florenz (томы II и III).
Romolo Caggese, Firenze dalla dacadenza di Roma al Risorgimento d'Italia (т. 1, 1912).
Хроники, современные Данте
Dino Compagni, в новом издании Rerum italicarum Scriptores Муратори, ред. Isidoro del Lungo.
Giovanni Villani (4-томное издание 1840 и след. годов, 2 первых тома).
Ранние биографии Данте
Боккаччо и Леонардо Бруни. Обе переведены М. А. Горбовым при его переводе «Чистилища».
Издания
Мелкие вещи: Opere minori Fratticelli (3 тома, ряд изданий); «Комедия» хорошие издания Scartazzini (3 т); В. Bianchi (с римарием); из новых Moore (Лондон) и Toynbee (Оксфорд).
Русские переводы
«Комедия.» Стихотворного нет ни одного, который мог бы считаться сколько-нибудь удовлетворительным. Лучше других
Голованова «Ад» (просмотренный Ф. И. Буслаевым, местами прямо хорош как и первые песни «Чистилища»; дальше все хуже);
