Командир роты фон Шиллер оставался спокойным в своем танке, не пытаясь что-либо предпринимать. Через определенные промежутки времени граф Штрахвиц справлялся о ситуации. Каждый раз он получал один и тот же ответ: «Местоположение не изменилось. Продвижение вперед невозможно!»
Там мы продержались до полудня. Но потом граф потерял терпение. Фон Шиллеру и мне было приказано вернуться на командный пункт. Конечно, я не ждал ничего хорошего и поплелся пешком с командиром. Наконец, мы кое-как, больше ползком, чем обычным шагом, добрались до командного пункта.
Граф Штрахвиц уже поджидал нас перед своим бункером. Он нервно помахивал вперед-назад своей тростью. А затем его прорвало.
— Фон Шиллер, я в шоке! Вы за все время не отдали ни единого приказа! Думаю, что вы все еще будете на том же месте завтра, ничего не предпринимая! Мне следовало бы ожидать несколько большей личной инициативы от командира роты «тигров»! Это просто невероятно! Просто задраить люки и ждать, пока ситуация не прояснится сама по себе! Я буду расследовать это дело, а потом приму соответствующие меры.
Граф этим доконал фон Шиллера. Штрахвиц был вне себя от гнева и говорил без умолку. Затем он отдал мне приказ взять на себя «желанную» миссию и возобновить застопорившуюся операцию. Он объявил, что скоро прибудет в передовые подразделения.
— Вы так до сих пор ничего и не увидели, — сказал он, — если мне лично приходится вновь запускать всю операцию.
Со смешанными чувствами я пробирался обратно к фронту. Сообщил личному составу по радио, что командование передано мне. Унтер-офицер Карпането, который был в головном танке и нарвался на мину, сразу же попытался подать свою машину вправо, в болото, пользуясь одной гусеницей.
Я помог и подтолкнул его немного сзади, а затем проехал мимо без проблем. Конечно, мы могли совершить этот маневр утром. Однако Карпането не двигался, потому что фон Шиллер ничего не делал для того, чтобы можно было проехать мимо него.
Карпането терпеть не мог командира и, наверное, давно ждал, когда его уберут. Случай с миной помог ему это сделать. Возможно, его упрямое ожидание приказа может быть расценено как неподобающее солдату и духу боевого братства, а может, и нет, но в перспективе он спас всех нас своим упрямством и своей антипатией к фон Шиллеру.
Не было сомнения, что даже при быстром наступлении противник покончит с нами на этот раз. Унтер-офицер Альфредо Карпането получил образование в Академии художеств Вены. Он был отчаянным и потрясающим командиром танка и прекрасным товарищем. Мог сделать для вас что угодно, если только проникнется к вам доверием.
Как можно догадаться, он не был рожден для парадной муштры на плацу и церемоний и выглядел далеко не молодцевато на плацу. Из него никогда бы не вышло «пруссака», но его воинская доблесть и его беззаветное чувство товарищества были не слишком далеки от истинного прусского духа прежних времен. Конечно, люди такого склада всегда раздражают таких, как фон Шиллер. Поэтому я не мог понять, почему фон Шиллер выбрал из всех унтер-офицеров именно его для того, чтобы ехать в голове колонны.
Это свидетельствовало о незнании фон Шиллером психологии и опять же об отсутствии проницательности. Это в конце концов привело к его гибели.
Мы одолели русские позиции быстрым рывком и достигли зловещего противотанкового рва, который заставил нас остановиться. Я немедленно доложил о нашем новом местоположении. Граф Штрахвиц вслед за тем приказал, чтобы наша атака не затянулась до следующего утра. Саперы должны были сделать ров проходимым в течение ночи и взорвать «Т-34» на правой стороне дороги.
Ей-богу, наше положение было незавидным! Вокруг нас повсюду были русские, а мы — практически обречены на полную неподвижность.
Когда я обрисовываю здесь события так бесстрастно, непросто представить себе, насколько тяжелой казалась нам остановка, даже при том, что мы привыкли ко всякому. Каждый танк вдоль линии движения обеспечивал защиту то справа, то слева. Только головной танк прикрывал с фронта, в то время как другие не имели сектора обстрела в этом направлении.
Каждому из нас приходилось вести постоянное, неусыпное наблюдение, так, чтобы русские не преподнесли нам неприятный сюрприз. Ожидание в таких условиях, естественно, действовало нам на нервы. Мы не могли дождаться, когда же кончится ночь.
Танковый ров прикрывало противотанковое орудие русских, которое было установлено на лесистом участке справа поодаль. Преграда для танка бесполезна до тех пор, пока нет прикрытия. Мы вели перестрелку с этими парнями, пока, наконец, все не затихло.
Следует отметить, что перестрелка не была слишком активной. Я подозревал, что русские хотели дать нам еще больше продвинуться, потому что были в себе уверены. Они могли обозреть всю боевую группу на открытой дороге и выбрать для себя цели.
Наш левый фланг создавал особую проблему для беспрерывного продвижения к точке 312. Параллельно ему пролегала возвышенная лесистая местность, которая казалась прямо-таки созданной для размещения оборонительного вооружения. По этой причине двигавшимся по трассе танкам приходилось непрерывно вести огонь по самоходным орудиям, которые выдвинулись на возвышение с юга и угрожали нам. Если бы русские проявили большую напористость, то наши артиллерийские наблюдатели достали бы нас своими донесениями. Вскоре мы смогли увидеть, как русская пехота маршем шла на возвышенность.
Они чувствовали себя так, будто наши танки были выставлены для их развлечения. Это также указывало на то, что русские взяли инициативу в свои руки и не помышляли о том, чтобы удирать, считая, что мы не представляем для них серьезной угрозы.
Русская артиллерия стреляла исключительно хорошо. Однако пока что как будто пристреливалась. В этом месте пока что не открывалось массированного артиллерийского огня. Пленные, которых мы взяли в «восточном мешке», сообщили на допросе, что расчеты тяжелой артиллерии русских состояли из женщин. Может быть, поэтому и намного точнее брался прицел.
Опыт показал, что русские женщины в военной форме были даже еще более фанатичными, чем мужчины. Для русских никогда не существовало проблемы пополнения запасов в труднопроходимой местности. Если, например, машины не могли пройти до самого фронта, то местное население, независимо от возраста или пола, использовалось для доставки груза. Каждый старался выполнить свой долг.
