Как-то вечером Мадонна подняла трубку телефона и позвонила человеку, который был ей ближе всего, несмотря на то, что их отношения трудно было назвать безоблачными. Да, они ссорились, скандалили, причем даже до того, как пожениться, но все же она чувствовала, что никто не знает и не понимает ее лучше, чем Шон. Только он мог помочь ей справиться с этим диким, всепобеждающим страхом.
«Шон был потрясен, когда узнал об опухоли, — вспоминает друг Пенна, актер Стивен Стернинг. — Он сказал, что ей обязательно нужно пойти к врачу и сделать биопсию. Она разрыдалась, стала говорить, что боится и не знает, что делать. Он предложил ей пойти вместе с ней. Мадонна сделала биопсию. Через несколько дней пришел результат. К счастью, он оказался отрицательным. У нее не было ничего серьезного».
Шон вспоминает: «Ничто так не отрезвляет мужчину, как осознание того, что у его жены может быть рак. Я понял, что должен серьезнее относиться к своей жизни, к Мадонне, к нашему браку». Шон понял, что, если им удастся вернуть в брак ту сексуальную страсть, которую они испытывали друг к другу в самом начале своих отношений, Мадонна может передумать и их брак можно будет спасти. Но он не был наивен. Он знал, что у них по-прежнему множество проблем. «Самое главное — это то, что у нас с ней разная система ценностей», — говорил он журналисту Дэвиду Ренсину.
Однако в 1988 году Мадонна не собиралась возвращаться к Шону. Как бы она ни ценила его поддержку в трудный момент — вероятно, в самый трудный, — она чувствовала, что обычный кризис из-за болезни не поможет им преодолеть проблемы, существовавшие между ними. Шон Пенн оставался единственной любовью ее жизни, но ей больше не было легко и спокойно рядом с ним. Она понимала мужа слишком хорошо. Вспоминает Стернинг: «Она сказала Шону, что любит его, но из-за множества проблем им не удастся остаться вместе. Она сказала, что угроза рака заставила ее серьезнее взглянуть на жизнь. Мадонна поняла, что жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе быть не абсолютно счастливой. Шон вынужден был согласиться, хотя я считаю, что этот кризис мог бы сблизить их… Но по странной иронии судьбы, то, что их сблизило, их же и отдалило друг от друга».
«Посмотри, как хорош Джонни», — сказала Мадонна подруге за бокалом мартини. В руках она держала фотографию Джона Кеннеди-младшего, которую тщательно вырезала из модного журнала. Сухощавое лицо Кеннеди действительно было очень мужественным. Если у кого и были глаза, за которыми можно было пойти куда угодно, так это у него. «Ты когда-нибудь видела такого соблазнительного мужчину? — продолжала Мадонна. — Взгляни на его лицо. Посмотри на его волосы».
Много лет спустя ее подруга («Только не упоминайте моего имени, иначе Мадонна меня убьет») вспоминала, что тогда Мадонна сказала: «Он просто невероятный. Великолепный образчик. А посмотри-ка на его тело. У кого еще есть такое тело? Он настоящий бог». И ее подруге ничего не оставалось, как только согласиться.
«Когда-нибудь я найду себе кого-нибудь респектабельного, человека, которого любит публика и кем я смогу гордиться, — вздохнула Мадонна и махнула официанту, чтобы он принес им еще по бокалу. — Можешь ты себе представить, чтобы Джон Кеннеди кого-нибудь ударил или оскорбил публично? Такого просто не может быть».
«А как же Шон? — спросила подруга. — Ты ведь все еще замужем».
Улыбка мгновенно исчезла с лица Мадонны. Она взяла фотографию и спрятала ее в сумочку. «Не знаю, что сказать о Шоне, — нахмурилась она. — Я люблю его и всегда буду любить. Только он знает меня по-настоящему. Но между нами все кончено». («Как славно было бы стать Кеннеди, — снова вздохнула она. — Как ты думаешь, у них есть такие проблемы, как у меня?»)
Похоже, Джонни точно так же относился к ней. Через несколько месяцев он украсил свою холостяцкую квартиру на Манхэттене плакатами с изображениями Мадонны и даже начал менять кое-что в своем строгом гардеробе, чтобы выглядеть так, как, по его мнению, нравилось Мадонне. Он стал носить кожаные пиджаки, узкие джинсы, совершенно иначе подстригся. Джон даже отрастил бородку, которая выглядела просто классно, хотя и раздражала его родственников. Друзьям Джон Кеннеди-младший заявил, что просто с ума сходит по певице. За это время Кеннеди по уши влюбился в Мадонну. Он говорил Томасу Лафту, своему приятелю, что просто не может перестать думать о ней. «Она меня буквально околдовала, — говорил он. — Она стала для меня настоящим наваждением».
Мадонна постоянно думала о разводе с Пенном и о браке с влиятельным и респектабельным Кеннеди — точно так же, как в последние годы своей жизни о Кеннеди-старшем мечтала Мэрилин Монро. «Родить ребенка от Кеннеди — вот цель, которую Мадонна поставила перед собой, — вспоминает ее бывший менеджер Камилла Барбон. — Из надежных источников я слышала, что она делата все, что было в ее силах, чтобы заставить Джона сделать ей предложение».
Шон встревожился. Она любила его, но ее следовало образумить. Кеннеди был умным, образованным и чувствительным. Однако на пути к безоблачному роману с наследником Камелота стояло одно непреодолимое препятствие. По иронии судьбы препятствием этим стала та же самая женщина, которая помешала Кеннеди-старшему продолжить роман с Мэрилин Монро, — королева Камелота Джекки Кеннеди Онассис. Любая женщина, входившая в жизнь Джона Кеннеди-младшего, измерялась по высокому стандарту, и стандартом таким для него была его мать.
«Джон слишком волновался насчет того, что скажет его мать, если узнает, что Мадонна хочет родить от него ребенка, — вспоминает Барбон. — Он был очень цельной личностью. Джон был красивым, умным и богатым. Отличный отец для ребенка, но этому не суждено было сбыться».
Несмотря на то, что Мадонна была замужем, она предложила Джону стать отцом ее ребенка. Осторожный Джон это предложение отклонил. Однако его чувства к поп-звезде не ослабевали. Стивен Стайлз, университетский приятель Джона, вспоминает:
«Однажды он позвонил мне. Его голос звучал подавленно, что было ему совершенно не свойственно. Джон признался, что влюблен в замужнюю женщину, очень известную и знаменитую. Он просто не знал, что делать. Он разрывался между желанием быть с этой женщиной и необходимостью поддерживать имидж, то есть искать «правильную» девушку, такую, которую приняли бы его мать и другие члены клана Кеннеди. Он сказал: «Поверь мне, та, с кем я встречаюсь, им не понравится». Я спросил его, кто же она. Когда он сказал мне, я чуть не упал со стула. Это была Мадонна. Он спросил меня, не пойду ли я с ним, когда он соберется сообщить эту новость матери. Я ответил: «Знаешь, Джон, в этот момент я предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте».
