Однако в реальной жизни в проигрыше оказался лидер «The Pete Best Four», хотя ни его сингл, вышедший на Decca (куда вошла кавер–версия «I'm Gonna Knock on Your Door» Эдди Ходжеса), ни участие Пита в американском шоу I've Got a Secret не принесли ему столько прибыли, сколько его иск о клевете, который он предъявил Ринго Старру в 1964 году (Старр впоследствии жаловался, что «некоторым журналистам вообще ничего нельзя говорить»). Как бы то ни было, дурацкий ответ Старра на реплику Леннона «Ринго иногда заменял нашего барабанщика, когда тот был болен. Время от времени он болел» — «…Ну да, тот принимал такие маленькие пилюльки, после которых он чувствовал себя «ужасно больным» — содержал в себе саркастический намек на Пита Беста, который всегда был ярым противником амфетаминов. В этом деле, которое затянулось на четыре года, Пит с большим трудом одержал победу, средств от которой, после уплаты всех судебных издержек, хватило на реконструкцию его нового дома в Уэст–Дерби.
У Тони Шеридана были более «физически ощутимые» споры с Питом Бестом — в 1964 году между ними произошла драка в аллее Св. Павла, где Шеридан устроил банкет для представителей прессы, тщетно пытаясь «раскрутить» свой новый альбом «Just a Little Bit of…». Хотя у Тони была прекрасная возможность как следует нажиться на битломании — он все еще проживал в клубе на Рипербан, где был переиздан один из его синглов с «The Beatles» 1961 года, который разошелся в количестве около миллиона экземпляров, несмотря на то что даже не попал на верхние строчки английских или американских чартов. Гонимый жаждой наживы, Шеридан решил прекратить добровольное изгнание, зачесал на лоб свои черные с проседью волосы, отправился в турне с Роем Орбисоном и «The Searchers» в качестве «приглашенной звезды» и снова попал на британское телевидение. Он также возобновил отношения с «The Beatles», встретившись с ними после премьеры «A Hard Day's Night», чтобы «поболтать о старых добрых временах, поржать над нашими гамбургскими приключениями и поделиться друг с другом планами на будущее».
Это «псевдовоссоединение» не нашло своего продолжения, когда «ливерпульская четверка» и Шеридан несколько месяцев спустя встретились в одном австралийском отеле. Именно этот отрезок мирового турне группы 1964 года был назван «хорошо оплаченным дебошем»; этот факт был вполне уместным предлогом для родителей Ринго и Джорджа, чтобы не ехать на гастроли вместе со своими отпрысками. И в самом деле, узнав, что «там, внизу» (в Австралии) в то время была зима, Ринго воскликнул:
— Не будет птичек, пляжей и всего такого? Не–е, это не путешествие, а черт знает что. Я не поеду.
Остальные трое решили ехать без него после того, как Ринго стошнило в туалете фото–студии в Пугни, где группа должна была сделать несколько снимков для прессы. Все еще ужасно бледного, его осмотрел местный доктор, который поставил диагноз: тонзиллит и фарингит; из–за высокой температуры его срочно повезли в University College Hospital рядом с Ковент–Гарден.
Поскольку тур должен был начаться на следующий день в Копенгагене, группа, Брайан Эпштейн и Джордж Мартин собрались в студии Эбби–роуд на экстренное совещание. Харрисон выступал за то, чтобы отменить гастроли, так как «играть без Ринго — это все равно что вести машину с тремя колесами». Тем не менее Эпштейну удалось его убедить, что Старру нужно найти замену. Но кого тогда взять? Тони Михэна? Клема Каттини? Тони Ньюмена из «Sounds Incorporated»! Энди Уайта? А как там поживает Пит Бест?
— Трудность в том, — объяснял Брайан, — что надо найти такого барабанщика, который бы выглядел как «The Beatles», а не смотрелся чужаком.
Мартин предложил кандидатуру Джимми Никола, который, уволившись из оркестра Сирила Стэплтона, считался одним из самых сильных барабанщиков, однако дискредитировал себя тем, что играл в «Ghost Squad» для сборника «Beatlemania», дешевой пластиночки пошиба «This Is Mersey Beat», которая вышла на лейбле Руе. По стандартам Союза музыкантов все четырнадцать вещей с этого сборника были кавер–версиями четырнадцати битловских хитов.
По словам «The Beatles», Терри Хинберри, продюсер обеих радиопередач 1963 года с участием группы Pop Go «The Beatles» и Go Man Go Show с «The Rabin Band», ценил Никола как хорошего барабанщика. Из ближайшего ливерпульского окружения битлов о нем так же хорошо отзывался и вокалист Томми Куикли — Джимми Никол играл на записи одного из его синглов и с Джорджи Фэймом, в чьей группе, «Blue Flames Jimmy», Никол работал в последнее время. Кроме того, Джимми записал пару синглов со своей собственной командой, «The Shubdubs», в которой все музыканты носили битловские прически.
В ту странную среду двадцатичетырехлетнего Джимми Никола вырвал из послеобеденного сна звонок Джорджа Мартина. Нет, это не предложение об очередной сессионной работе. Ну, по крайней мере, не то, что он ожидал. Не мог бы Джимми прийти в «Студию 2» к трем часам, чтобы порепетировать с «The Beatles»! Сидя за знаменитой Ludwig Ринго Старра, Джимми прошел с ребятами пять номеров в течение двух часов, во время которых он получил несколько коротких указаний от Джона и Джорджа и «в глаза не видел никаких нот. Но это не имело значения, ведь я уже знал все эти вещи с тех пор, как мы записывали «Beatlemania».
Все еще не веря тому, что ему сделали столь великолепное предложение, Никол позвонил Джорджу Фэйму и со всех ног помчался домой, чтобы собрать вещи перед предстоящей поездкой в Данию. На каждой площадке Леннон «делал мне хорошую рекламу», однако на следующий день поклонники вывесили транспарант «Ринго, выздоравливай скорей!», когда «The Beatles» с триумфом проплывали по каналам Амстердама.
Несмотря на все меры предосторожности (на двери палаты Ринго написали: «Мистер Джексон»), фанаты разузнали местонахождение Старра, и телефонная станция на Ковент–Гарден буквально дымилась от обеспокоенных звонков. Многие из этих звонков были из Соединенных Штатов, где в это время группа «The Bon–Bons» записывала «сорокапятку» «What's Wrong With Ringo?». В Австралии аделаидская радиостанция ежедневно передавала информацию о состоянии здоровья Ринго; ведущие обсуждали, насколько велика вероятность того, что Ринго присоединится к группе на первом концерте в Centennial Hall. В Сиднее один ведущий хныкал о том, что «The Beatles» могли бы вместо Никола дать шанс какому–нибудь австралийскому ударнику. После замечания Маккартни в сиднейском аэропорту Mascot «Мы дадим ему золотые часы, пожмем ручку и скажем, как все было здорово», по городу поползли слухи, что Старру все осточертело и он собирается уволиться; кое–кто всерьез этому поверил, даже несмотря на протесты Ринго: «При слове «уволиться» у меня в голове возникает маленькая картинка, на которой какой–нибудь старый хрыч вскапывает свой сад и сажает семена. Я еще не готов к такой жизни».
