Однако сами же англичане с усмешкой говорят, что сколько бы у Абрамовича ни было денег, своим в Британии он все равно не станет. На этот счет дети Альбиона суровы. У них свои традиции и свои правила. Мелочь, но показательная: когда владелец «Челси» приехал в Ливерпуль на матч своей команды, его, самого богатого человека Англии, не пустили в директорскую ложу без галстука. Пришлось срочно одалживать у кого-то из сопровождения.
И ничего с этим не поделаешь! Сколько бы ни вложил богатый выскочка в процветание Британии, он все равно останется для них лишь богатым выскочкой. И не более.
Как вспоминает один хорошо знающий Абрамовича человек: «Еще в глубоком детстве Рома поставил перед собой две цели. Во-первых, завоевать Россию. Во-вторых, завоевать весь мир».
Вроде бы сперва все шло по плану. Но в конечном итоге сколь бы ни хотелось как лучше, а получилось как всегда.
Впрочем, по сравнению с судьбой следующего (и последнего) нашего персонажа, Абрамовичу еще очень и очень повезло… Потому что сейчас пойдет речь о человеке, который уже прописался не на Канарах, а на нарах…
«Деньги, они ведь такие красивые!» – ответил Михаил Ходорковский несколько лет назад одному из телеведущих, когда тот поинтересовался, почему Ходорковский стал банкиром.
Это, конечно, рассчитанная на непритязательные умы красивая фраза. В первую очередь потому, что сказавший ее ни разу не был замечен в накоплении эфиопских бырров, монгольских тугриков и прочих дензнаков различных экзотических государств, порой представляющих собой прямо-таки произведения искусства: напечатаны в несколько красок, изображены на них всевозможные образчики диковинной для наших широт флоры и фауны…
Главной страстью Ходорковского были почему-то доллары США, в отношении дизайна, как известно, безнадежно уступающие купюрам многих других стран, особой красотой не блещущие, да и цветом унылые…
Будущий олигарх родился в семье простых советских технарей невысокого полета, вырос в коммуналке. Закончил Московский химико-технологический институт, но пошел не по химической, а по комсомольской линии: был заместителем секретаря комитета комсомола оного вуза и членом Свердловского райкома комсомола столицы. При комсомоле и стал раскручиваться на тернистой ниве частного бизнеса.
Безусловно, не стоит стричь всех комсомольских функционеров под одну гребенку. В свое время мой хороший знакомый, бывший представитель ЦК ВЛКСМ по Сибири и Дальнему Востоку, как раз и стал практически основателем первой относительно крупной системы частного книгоиздательства в стране. Причем самым честным образом, ничего не «прихватизируя» и не впаривая доверчивым согражданам красивые акции, обеспеченные исключительно воздухом. Свои комсомольские связи он использовал только для того, чтобы взять кредит. На эти деньги издал первую книгу, из прибыли до копеечки расплатился с банком, и дальше уже вел дела, не вымогая помощь у государства и не присасываясь к казне. Было создано Всесоюзное творческое объединение, которое за четыре года издало более 200 книг молодых фантастов, провело множество семинаров во всех уголках страны. А когда объединение – вполне цивилизованно – прекратило существование, из него вышло немало известных впоследствии издателей, успешно продолжавших дело уже в собственных фирмах.
Однако история становления реального производства пока не написана. На слуху, к превеликому сожалению, имена худшей части комсомольских функционеров, подавшихся как раз таки в строители пирамид и надуватели мыльных пузырей…
Короче говоря, в 1987 году Ходорковский стал директором Центра научно-технического творчества молодежи при родном райкоме комсомола. Заявленная цель была самой благой: внедрение в производство новых научно-технических разработок. Вроде бы (ходят темные слухи) означенный центр и в самом деле пытался добросовестно что-то внедрять. Но твердят также, что с гораздо большим усердием «молодые технари» ввозили из-за рубежа поддельный коньяк «Наполеон» и незабвенный спирт «Ройял», неизвестно из чего выгнанный, «варили» джинсы. Как там обстояло на самом деле, сегодня мало кто помнит, но в любом случае сподвижник Ходорковского Леонид Невзлин, по некоторым данным, все же признавался: «Коньяк мы финансировали. В конце концов, никто им не отравился».
Спасибо хоть за это, благодетели…
Занимался Центр и операциями, которые можно с некоторой натяжкой называть банковскими – обналичкой. Объясняю для тех, кто не в курсе: при социализме все было жестко структурировано. Существовали, например, фонды, предназначенные «для внедрения результатов научно-технического прогресса», и хоть у тебя рабочие с голоду будут пухнуть, но ты не имеешь права ни копейки из этого фонда потратить, допустим, на зарплату. А с помощью «прокрутки» денег через Центр НТТМ предприятие получало вполне официальные наличные рубли, которые могло тратить по своему усмотрению – и тоже вполне официально. Но процесс обналички был, разумеется, не бесплатным. Первые опыты на этой делянке обходились предприятиям в половину переведенных по безналу денег, потом конкуренция снизила сумму «отката» до 10–15 процентов. Что, в общем-то, всех устраивало. В интервью одному американскому журналисту Ходорковский похвастался, что уже в 1988 году у него был доход в 80 миллионов рублей в год. Сие имело место еще в те далекие времена, когда про миллион рублей говорили: «Не бывает таких денег!»
И это только начало!
А потом произошло событие, направившее нашего героя на его блистательную и роковую стезю. В один прекрасный момент комсомольцы вдруг обнаружили, что деньги у них закончились. Побежали в банк за кредитом, а там вежливенько так говорят, что не могут выдать денежки организации, подобной Центру. Вот если бы их о подобной услуге попросила «классово близкая» контора, то бишь банк…
Так на свет появился «Менатеп» – пока еще исключительно как «подсобное хозяйство» Центра, созданное лишь для получений кредитов. Вот только через буквально несколько месяцев комсомольцы поняли, что новая развлекуха им нравится, и «научно-техническое творчество» деловой молодежи замкнулось на «Менатеп». Комсомольцы увлеченно, как детвора в песочнице, игрались с кредитами и процентами, а внедрение помянутых достижений научно-технического прогресса, под которые, собственно, и были выбиты кредиты, как-то незаметно сошло на нет. Чуть позже о прогрессе и вовсе перестали вспоминать – как не принято в респектабельном доме английского лорда вспоминать о юношеских гешефтах пращура, ходившего под черным флагом с черепом и костями где-нибудь в Карибском море…
