В одном из интервью Опра утверждала, что решила стать знаменитой еще в четыре года: «Я помню, как я стояла на крыльце бабушкиного деревенского дома… Мне было четыре года. Бабушка кипятила белье в огромном котле во дворе – знаете, тогда еще не было стиральных машин. Я смотрела, как она опускает белье в котел, вынимает, мешает его. И я подумала: я никогда не буду так жить…»
Когда бабушка отвела Опру в начальную школу, девочка сразу подала на имя преподавателя подготовительного класса обстоятельное заявление с просьбой о переводе в первый. Просьбу сочли обоснованной, и ее перевели. Через год способная девочка училась уже в третьем.
Мечты маленькой Опры были возвышенны: она хотела стать миссионером и отправиться с проповедью в Коста-Рику. А пока суд да дело, внушала добрые чувства своим сверстникам, собирая из их карманных денег пожертвования на церковь, чтобы отнести туда малую лепту в воскресенье и внимательно выслушать проповедь. В понедельник она с разрешения учительницы пересказывала услышанное одноклассникам.
В четвертом классе Опра наконец получила звание, к которому так усердно стремилась (правда, в виде насмешливой клички), – Проповедник. Но спустя некоторое время она вынужденно оказалась в доме матери, в милуокском гетто, так и не оформившей брак с ее отцом.
Тут, когда маленькой Проповеднице было девять лет, Опру изнасиловал кузен, расплатившись за молчание порцией мороженого, а потом и еще двое других родственников мужского пола покушались на нее. В 13 лет Опра (уже не девочка и не миссионер) украла у матери деньги и сбежала из дома в поисках счастливой доли. Счастливая доля выпала ей быстро. На одной из фешенебельных улиц города она со слезами на глазах бросается под ноги выходящей из лимузина Арете Франклин, королеве соул-музыки. Разжалобив певицу трогательным рассказом про то, что ей не хватает чуть-чуть денег, чтобы вернуться домой в Огайо, она получила несколько долларов, которых как раз хватило на три дня хорошей гулянки в одной из дорогих гостиниц Милуоки. Разоренную Опру с позором депортировали обратно в гетто.
В 14 лет она забеременела. Недоношенный ребенок умер вскоре после родов. Жизнь казалась ей ужасной – мать грозила девушке заключением в спецучреждение для трудновоспитуемых подростков. И она решилась на новый побег. На сей раз к отцу, в Нэшвилл.
...
Разжалобив певицу трогательным рассказом про то, что ей не хватает чуть-чуть денег, чтобы вернуться домой в Огайо, Опра получила несколько долларов, которых как раз хватило на три дня хорошей гулянки в одной из дорогих гостиниц Милуоки.
Вернон Уинфри, парикмахер и бизнесмен, не грозил дочери заключением, но и не был добреньким папочкой, готовым попустительствовать дурному образу жизни. Это был очень серьезный человек. Он учил Опру по-своему: ввел «комендантский час» («Не вздумай являться домой позже 12 ночи!») и заставил учиться. Каждый день Опра была обязана расширять свой лексикон, заучивая пять незнакомых слов, под страхом лишиться обеда, а каждую неделю – читать по книге и предоставлять отцу письменный отчет о ее содержании. Позже Опра рассказывала, что достигла успеха только благодаря отцу.
Свои первые деньги ($500) Опра заработала в 12 лет выступлением в церкви. В старших классах школы она получила первую работу: читала по выходным новости на радиостанции WVOL и зарабатывала $100 в неделю. Рано почувствовав, что ораторские способности могут приносить хорошие деньги, Опра поступила в университет штата Теннесси, чтобы изучать искусство речи и актерское мастерство. Право поступления в университет она получила, выиграв в 16 лет соревнования по ораторскому искусству клуба Elks.
На втором курсе Опру взяли на местное нэшвиллское телевидение помощником комментатора вечерних новостей, а затем репортером. Еще будучи студенткой, она получала $15 тыс. в год. Но ей не нравилась работа репортера, требующая фактов и только фактов. Она хотела сказать людям что-нибудь от себя лично. В ней опять ожил проповедник.
Проработав в Нэшвилле четыре года, Опра переехала в Балтимор и там очень быстро получила свое первое ток-шоу под названием «People Are Talking», несмотря на сомнения руководства телекомпании Балтимора «WJZ-TV», можно ли доверить такое дело чернокожей девушке с избыточным весом. Но эксперимент оказался крайне удачным. Рейтинги передачи неуклонно росли, даже несмотря на усилия стилистов, в результате которых после неудачной покраски у Опры выпали практически все волосы.
...
Рейтинги передачи неуклонно росли, даже несмотря на усилия стилистов, в результате которых после неудачной покраски у опры выпали практически все волосы.
«Трудно узнать себя, когда ты лысая», – отшучивалась она, но на самом деле сильно переживала и поэтому постоянно что-нибудь ела – отчего становилась все тучнее. В конце концов ей удалось взять себя в руки: «Если мне не суждено быть Дайаной Росс, то я могу быть просто Опрой!»
Проработав восемь лет в Балтиморе, Опра не без волнения приняла предложение вести программу «Утренний Чикаго». Ей было отчего волноваться: программа снималась в студии, расположенной напротив студии самого Фила Донахью, и неминуемо вступала в соревнование с его программой. Но Опра скоро решилась. Еще бы! Она подписала четырехлетний контракт на неслыханную для женщины ее возраста и цвета кожи сумму – $200 тыс. в год.
Несколько месяцев спустя «Утренний Чикаго» составил столь серьезную конкуренцию Донахью, что тому пришлось переместить свою студию из Чикаго в Нью-Йорк, а эфирное время программы Опры было расширено до одного часа. Каким же чудом эта грузная чернокожая женщина победила элегантного мужчину с белой как лунь шевелюрой?
Да просто она заговорила со средними американцами на понятном им языке, не мудрствуя и не строя из себя всезнайку. Женщина с годовым доходом, который большинству и не снился, предстала на экране такой, какой она и была всю жизнь, – разбитной, грубоватой и бесшабашной. Она не стала (да просто и не смогла бы) конкурировать с Филом на его поле, она отлично понимала, что у нее есть своя непаханая целина.
...
Опра говорила зрителю: у всех нас есть проблемы, но мы стыдимся в этом признаться. А я не стыжусь признаться, что меня изнасиловали в малолетстве. Это беда, а не позор и тем более не конец света.
Она говорила зрителю: у всех нас есть проблемы, но мы стыдимся в этом признаться. А я не стыжусь признаться, что меня изнасиловали в малолетстве. Это беда, а не позор и тем более не конец света. Я знаю многих женщин, с которыми такое случалось. Глядите, ведь я же справилась. Давайте начистоту. Про то, как нам страшно, что наш ребенок употребляет наркотики. Я сама нюхала кокаин, когда мне было двадцать. Про то, что у него есть гомосексуальные склонности. Я не понаслышке знаю, что такое проституция и гомосексуализм. Я выросла в кварталах, где эти явления – норма.
