Вернувшись в министерство, я рассказала обо всем министру.
— Как это у тебя получилось? У Ираклия ведь «монополия» на Цхинвали, и никого другого он туда не пускает.
— Не знаю, просто подошла к нему по-человечески, — пробормотала я и начала готовиться к первому совещанию.
Подготовка к 18 ноября была почти завершена. Мой нынешний день рождения имел двойную нагрузку. Дело в том, что, как новоиспечённой чиновнице, мне полагалось пригласить всех новых сотрудников и таким образом включиться в общеноменклатурный хоровод. Список из 150 человек полностью отражал политический и элитарный истеблишмент тогдашней Грузии.
Звезды шоу-бизнеса никогда не были предметом моего увлечения, но Майя Бараташвили и братья Рцхиладзе, кроме того, что были выдающимися музыкантами своего времени, являлись моими ближайшими друзьями. А Манко еще и крестила моего младшего сына.
Наверное, нетрудно представить, какое веселье царило в зале, так как тамадой был всесторонне талантливый человек, актер, танцор и автор душераздирающих новелл Гиви Сихарулидзе. Поколение моих родителей хорошо помнило стройного, как арабский жеребец, Гиви в соло-партиях ансамбля Сухишвили. Особенно неподражаемым он был в осетинском танце. Переходящий в сарказм юмор Гиви многим трепал нервы. Жалка участь людей, не имеющих чувства юмора, они во всем хотят видеть рациональное, аллегория же бесит их стерильное сознание.
Я, сын Гиви — Джаба и его красавица жена Манана дружили со студенчества. Немногочисленная семья продолжала славные традиции рода Сихарулидзе. Несколько лет назад супруга Гиви заболела тяжелым недугом и лечилась в онкологической клинике в Москве у моего дяди. Калбатони Русудан мужественно боролась за каждую минуту земной жизни, но все в руках Создателя. Как видно, Господь тоже отбирает лучших.
На первый взгляд беспроблемный Гиви с постоянными шуточками-прибауточками до последней минуты делил с супругой ее горе и боль, а затем это чувство нежно спрятал и навечно сохранил в сердце. Близкие знали, что творилось у этого человека в душе, но кого на этом свете тревожит чужое горе? Обществу ты нужен всегда уверенный, улыбающийся и беззаботный, иначе растопчут.
Отец и сестры уже давно стали моей неотъемлемой частью, естественно, на днях рождения друг друга мы появлялись первыми. Мой брат всегда относился к ним с большим вниманием, за что я была безгранично ему благодарна.
Гиви не надоедало играть на нервах моего отца, он часто его дразнил:
— Виктор, посмотри на Лали, на кого она больше похожа? На меня или тебя? Ты маленький, коротышка, а она, как я, высока и красива. Говорю, что Манана изменяла тебе, это мой ребенок, мой! Мы и характерами похожи! — Это был его конёк.
Виктор достойно принимал юмор Гиви, чего нельзя сказать о моей матери, красневшей до кончиков ушей и начинавшей доказывать, что Гиви лжет. Это было весьма забавным зрелищем.
Петре Мамрадзе, Марк Рыбкин, Малхаз Какабадзе, брат и сестра Тевдорашвили, Заза Шенгелия, Мамука Арешидзе, Кети, Марикуна и много других гостей и друзей чувствовали себя комфортно.
18 ноября того года вошло в историю современной Грузии тем, что мэр Тбилиси Вано Зоделава и председатель Сакребуло (законодательный орган местного управления. — Л.М.) Михаил Саакашвили чуть не поубивали друг друга. Вано был близким моей семьи и поэтому приглашен на день рождения. Конечно же, в списке приглашенных был и Миша. Хотя пока не появлялся никто из них. Зато сверхпунктуально прибыла «горийская делегация». По-картлийски ревнивого и упрямого Георгия я никак не смогла отговорить от прихода в ресторан. Чтобы его персона не вызвала излишнего ажиотажа, мы сошлись на том, что он будет не один.
Георгий вошел в зал в сопровождении двух своих друзей и специально принаряженной по случаю торжества горийской Теи. Он еще мог бы остаться вне пристального внимания общества, но в накинутом на атласный сарафан меховом боа, обвешанная украшениями, как новогодняя елка, Тея по-настоящему притягивала взгляды. «Наверное, это жена Георгия», — начали сплетничать гости, и я поняла, что цель достигнута. К сожалению, мой вывод оказался преждевременным.
«Happy birthday» Майи Бараташвили и приход Саакашвили с красными розами были настолько синхронными, что больше походили на запланированное действо.
— Поздравляю. Прости, что немного опоздал, — бросил мне Миша.
— Ну что ты, напротив, большое спасибо. Я не думала, что ты придешь после того, что перенес сегодня.
— Что я такое перенес, подумаешь, препирался с Вано. Как я мог отсутствовать на твоем дне рождения? — сказал Миша и направился к приближавшейся Манане.
— Тетя Манана, выглядите, как всегда, сказочно и намного превосходите Лали. Надеюсь, Лали, ты не обижаешься? А почему бы и нет? Что случится, если иногда родители нас превосходят? Вот и моя мама прекрасно выглядит. Наконец-то, грузинские женщины научились за собой следить! — не останавливался Миша.
— Пойдем, пойдем, я тебя накормлю, а то небось умираешь с голоду, — сказала Манана.
— Да, моя секретарша Цаца-то приготовила что-то, но из-за потасовки было не до этого…
Столы, рассчитанные на десять человек каждый, были заполнены. За тем, к которому мы провели Мишу, сидело несколько чиновников высокого ранга и известных общественных деятелей. Как только он сел, все они как будто по команде встали.
— Лали, мы давно не видели друг друга и сядем отдельно, — услышала я будто заранее подготовленный текст.
Наверное, нетрудно представить, в каком положении оказался каждый из нас. Мама от неловкости совсем покраснела.
— Садись, Миша, сынок, я и Лали будем с тобой, — бормотала Манана, чтобы скрыть неловкость.
— Ничего, не беспокойтесь, тётя Манана, все в порядке, — вежливо ответил Миша.
Я не успокоилась и бросилась к столу «взбунтовавшихся».
— Что вы делаете, с ума сошли? Что это за невоспитанность? — не сдержала я себя.
— А почему ты притащила этого безумного мальчишку? Кроме тебя его никто никуда не приглашает. На кой черт он тебе нужен? — сделал мне замечание один из них.
— Да, а тем более сейчас, когда ты — заместитель министра, и такая дружба тебя совсем не красит, — сказал второй. — Это чревато…
— Между прочим, это не понравится и на десятом этаже канцелярии (где располагался кабинет Э. Шеварднадзе. — Л.М.), — добавил третий.
— Да вы все помешались. При чём тут канцелярия, он ведь друг детства. Как так можно? Или разрешено дружить только с Союзом граждан (правящая тогда партия. — Л.М.)? Что это за демарш? — моему возмущению не было предела.
