Однако перед отъездом у меня произошло резкое столкновение с Каннингэмом. Пользуясь моим зависимым положением, Каннингэм намеревался подчинить себе меня и имеющиеся в моем распоряжении небольшие силы. Взамен он предлагал мне находиться на его флагманском линкоре «Бархэм». Разумеется, я отклонил и его требование и его приглашение. В тот же вечер на борту «Вестерланда» произошел крупный разговор. А ночью адмирал прислал мне исключительно любезную записку, в которой он отказывался от своих требований. 21 сентября мы подняли якорь и на рассвете 23 сентября в густом тумане уже подошли к Дакару.
Туман серьезно мешал нашей операции. В частности, на моральный эффект, который, по мнению Черчилля, мог оказать наш флот на гарнизон и население, теперь совершенно нельзя было рассчитывать, поскольку не было видно ни зги. Но операцию невозможно было отложить. Итак, приступили к осуществлению намеченного плана. В 6 часов я обратился по. радио к военно-морским силам, войскам и населению, объявив им о нашем прибытии и о наших дружественных намерениях. Тотчас же после этого с взлетной палубы авианосца «Арк Ройял» поднялись в воздух два маленьких безоружных «ласьоля», французские туристические самолеты, которые должны были приземлиться на аэродроме Уакам и высадить трех офицеров: Гайе, Скамарони и Суффле. На них была возложена задача организовать братание. Вскоре я узнал, что «ласьоли» благополучно совершили посадку и что на аэродроме развернули полотнище с сигналом «Успех!».
Внезапно в разных пунктах противовоздушная оборона открыла огонь. Зенитные орудия «Ришелье» и крепости начали обстреливать самолеты свободных французов и англичан, которые летали над городом, разбрасывая листовки с дружественным обращением. Однако как ни была зловеща эта канонада, мне показалось, что в ней есть что-то неуверенное. Поэтому я приказал двум катерам с парламентерами войти в порт, в то время как к входу на рейд в тумане приближались посыльные суда свободных французов, а также пароходы «Вестерланд» и «Пеннланд».
Сначала никаких ответных мер не последовало. Капитан 2-го ранга д’Аржанлье, майор Готшо, капитаны Бекур-Фош и Перрен и младший лейтенант Поргес распорядились пришвартовать свои катера, сошли на пристань и потребовали начальника порта. Когда тот появился, д’Аржанлье сказал ему, что у него имеется письмо генерала де Голля, адресованное генерал-губернатору, которое он должен передать в его собственные руки. Но начальник порта, не скрывая своего смущения, заявил парламентерам, что у него есть приказ арестовать их. Одновременно он проявил намерение вызвать караул. Видя это, мои посланцы возвратились на свои катера. Когда катера уходили, по ним был открыт огонь из пулеметов. Д’Аржанлье и Перрен, серьезно раненные, были доставлены на борт «Вестерланда».
Вслед за этим береговые батареи Дакара открыли по кораблям англичан и свободных французов беглый огонь. В течение нескольких часов мы не отвечали на огонь. «Ришелье», отведенный на буксирах в порт, чтобы более эффективно использовать свои орудия, также открыл огонь. К 11 часам, после того как крейсер «Кумберленд» получил серьезные повреждения, адмирал Каннингэм направил крепости следующую радиограмму: «Я не стреляю в вас, почему вы стреляете в меня?» Ответ гласил: «Отойдите на расстояние в 20 миль!» После этого англичане в свою очередь дали несколько залпов. Однако время шло, но ни с той ни с другой стороны действительно воинственного настроения не проявлялось. До середины дня в воздух не поднялся ни один вишистский самолет.
Все эти факты, на мой взгляд, не свидетельствовали о том, что крепость готова оказать яростное сопротивление. Может быть, флот, гарнизон, губернатор ждали какого-нибудь события, которое могло бы послужить предлогом для примирения? К полудню адмирал Каннингэм направил мне телеграмму, в которой сообщал, что он придерживается такого же мнения. Конечно, о вводе эскадры в порт не могло быть и речи. Но нельзя ли было высадить свободных французов неподалеку от крепости, к которой они затем попытались бы приблизиться с суши? Такой вариант был предусмотрен еще ранее. Маленький порт Рюфиск, находящийся вне досягаемости огня крепостной артиллерии, казалось, подходил для этой операции, конечно, если участники операции не встретят там решительного сопротивления. Дело в том, что если наши суда могли подойти к Рюфиску, то транспорты не имели возможности этого сделать вследствие глубокой посадки. Возникала необходимость производить высадку наших отрядов, используя шлюпки. В этом случае войска не смогли бы взять с собой тяжелое оружие. Таким образом, успех дела зависел от полного затишья на данном участке. Однако, получив от Каннингэма заверение в том, что он обеспечит нам прикрытие с моря, я направил все наши силы к Рюфиску.
К 15 часам мы прибыли к месту назначения. По-прежнему стоял густой туман. «Коммандан Дюбок», имевший на своем борту взвод морской пехоты, вошел в порт и направил шлюпку с несколькими моряками к берегу, для того чтобы пришвартовать судно. На берегу толпа туземцев уже бежала им навстречу, но в это время вишистские войска, занимавшие позиции в окрестностях, открыли огонь по нашему судну, убив и ранив несколько человек. За несколько минут до этого два бомбардировщика «гленн-мартен» пролетели на небольшой высоте над нашим маленьким отрядом, словно намереваясь показать, что он находится в полной их власти, а так в действительности и было. Наконец адмирал Каннимгэм телеграфировал, что крейсеры «Жорж Лейг» и «Монкальм», вышедшие с рейда Дакара, находятся от нас в тумане на расстоянии одной мили и что английские корабли, занятые в другом месте, не могут нас прикрыть. Да, операция была проиграна! Не только оказалась невозможной высадка на берег, но достаточно было всего нескольких орудийных выстрелов, сделанных вишистскими крейсерами, чтобы отправить на дно всю экспедицию «Свободной Франции». Я решил выйти в море, что и было сделано без каких-либо происшествий.
Ночь прошла в ожидании. На следующий день командование английского флота, получив от Черчилля телеграмму с приказом активно продолжать операцию, направило властям Дакара ультиматум. Последовал ответ, что крепость не будет сдана. Затем англичане в тумане, ставшем особенно густым, вели наугад жаркую орудийную перестрелку с береговыми батареями и с кораблями на рейде. К концу дня стало ясно, что никакого решительного результата не может быть достигнуто.
Когда наступил вечер, к «Вестерланду» приблизился линкор «Бархэм» и адмирал Каннингэм попросил меня к себе, чтобы обсудить создавшееся положение. На борту английского линкора царило печальное и напряженное настроение. Конечно, здесь сожалели о том, что не удалось достичь успеха. Но преобладало чувство удивления. Англичане, практичные люди, не могли понять причину того, почему власти, флот и войска Дакара сражаются с таким ожесточением со своими соотечественниками и союзниками, в то время как Франция находится под пятой захватчиков. Что касается меня, то отныне я решил ничему не удивляться. Последние события окончательно убедили меня, что вишистские правители никогда не остановятся перед использованием мужества и дисциплинированности своих подчиненных в ущерб интересам Франции.
