Как мог на такое послание отреагировать Бенвенуто? «Теперь пусть видит мир и кто в нем живет, — пишет он в своей книге, — сколько могут зловредные звезды с супротивной судьбой над нами смертными. Я и двух раз не говорил за все свои дни с этим дурачком кардиналишкой де Гадди…» Это «глупое чучело» выступило перед королем с единственной целью, чтобы показать, что и он-де, Гадди, при никчемности своей тоже интересуется искусством». И так далее и тому подобное, в книге ругани Бенвенуто на целую страницу, однако ответ кардиналу Феррарскому был очень вежлив и сдержан. Бенвенуто написал, что про де Гадди ничего не знает, но если его высокопреосвященство призовет его в Париж, то он приедет не раздумывая.
Но не тут-то было, судьба уже ухватила Бенвенуто за полу — «Аннушка уже масло на рельсы пролила». Заключенный Распуччи придумал месть и сделал на Бенвенуто донос. Я не знаю, в письменной или устной форме, но он заявил, что его хозяин вор. Суть доноса такова: Распуччи работал с Бенвенуто много лет и знает, что он очень богатый человек. Состояние мастера оценивается в 80 тысяч дукатов, а большая часть богатства — это украденные у церкви драгоценные камни. Воровство произошло тогда, когда папа Климент VII прятал церковную казну в замке Святого Ангела в 1527 году.
Доказательств этому не было никаких, и, может быть, делу не дали бы ход, если бы не внебрачный сын папы Павла III — Пьеро Луиджи Фарнезе. Мы уже встречались с ним на этих страницах в истории со слугой, который хотел жениться на дочери убитого Помпео. Допрос Распуччи вел один из секретарей Пьеро Луиджи, он и сообщил об этом хозяину.
Бенвенуто арестовали 16 октября 1538 года. Он пошел прогуляться после работы, вышел на страда Юлиа, на углу Кьявики Креспино де'Бони со своей стражей подошел к нему и сказал:
— Бенвенуто, ты пленник папы.
Зловредные звезды посмеялись второй раз. Помня о мистических силах, которые руководят его судьбой, Бенвенуто пишет: «Арест произошел на том самом месте, где я убил Помпео».
Нравственность в эпоху Возрождения
После прочтения этой главы читателю надлежит определить, насколько справедливы потомки, обвиняя Бенвенуто Челлини в безнравственности. А. Ф. Лосев: «В этом бурном развитии индивидуалистических страстей и в этом стихийном самоутверждении человеческой личности в эпоху Ренессанса для нас чрезвычайно много близкого, симпатичного и даже родного». Гуманисты провозгласили гордого, умного, образованного человека, свободного от всяких пут, средневековых религиозных предрассудков и условностей. Ах, это сладкое слово «свобода»! Свобода от чего? Да от всего! В наше время свобода — это прежде всего возможность высказать свое мнение, это свобода поступка. От каких же пут и условностей освободили себя гуманисты? Здесь много можно говорить, но между делом они освободили себя от понятия «нравственность».
И опять вспомню Канта и звездное небо. Современная наука началась с Коперника, Джордано Бруно и Галилея. Что касается «нравственности внутри нас», то кажется, что про нее не просто забыли, а ее словно и не было никогда. Десять заповедей, семь смертных грехов — вот катехизис Средневековья. Все пошло прахом — убивали, воровали, грабили, желали жен ближнего своего, а также жилья этого ближнего и его рабов, и рабынь, пьянствовали и обжирались, были завистливы, гневливы и при этом необычайно горды, прямо как во всей известной цитате Горького: «Человек — это звучит гордо!» Поэтому писать об утерянной в Возрождение нравственности тяжело и горестно.
Понятно, что эпоха Возрождения, к которой мы все относимся с величайшим вниманием, почтением и любовью, разобрана теоретиками искусства и философами по нитке. Я думаю, что количество безобразий, учиненных «населением», более-менее постоянно во времени, за исключением войн, революций и «вдруг обретенной свободы».
Нельзя сказать, что падение нравов коснулось всего народа. Труженик занят по горло, ему бы деньги заработать и семью содержать. Как жил и развлекался средний класс — читай «Декамерон». Основой общества служила семья, во главе которой стоял отец — хозяин. До Фомы Аквинского женщина приравнивалась к «вещам, необходимым мужчине для продолжения рода», в эпоху Ренессанса она приобрела относительную свободу, но «установку» святого Иеронима помнили твердо, а он считал, что женщина суть «врата демона, путь вероломства, жало скорпиона».
Обычно состоятельные семьи имели большое количество обслуги, чаще всего это были женщины. С удивлением узнала, что в Италии в ту пору существовала работорговля. Рабов, в основном рабынь, привозили из Северной Африки, с Востока, из Крыма и Руси. Рабыня целиком зависела от воли хозяина, но и положение служанки из местных было не лучше. Помимо хозяйственных работ, они должны были удовлетворять сексуальные нужды и хозяина, и его сыновей. Естественно, появлялись внебрачные дети. Как ко всему этому относится хозяйка дома? Терпит.
В городах процветала проституция. Во времена Данте проституткам предписывали селиться в пригородах, на удалении от храмов и монастырей. Если проституцией занимались внутри города, девиц по закону могли наказать плетью или выжечь каленым железом клеймо на правой щеке. Но после 1350 года уже строили коммунальные бордели, с которых брали налог. Потом наступила «сексуальная революция», когда жены почтенных горожан занимались проституцией в домах терпимости — и заработок, и удовольствие.
Свобода от правил морали коснулась в основном богатой и образованной части общества во главе с папой и верховной властью городов. Подлинная жизнь этой части общества отражена в документах, хрониках, опросных и пыточных листах, а также в литературе, легендах и мифах. Миф сродни сплетне, было не было, но на пустом месте он не возникает, нужна предыстория. Пример горожанам давала церковь, начисто забыв, что ее первостепенная забота печься о нравственности прихожан.
Самой мне трудно осилить эту тему, мне могут просто не поверить, поэтому я буду все время ссылаться на безусловного авторитета в этом вопросе — А. Ф. Лосева: «Всякого рода разгул страстей, своеволия и распущенности достигает в возрожденческой Италии невероятных размеров. Священнослужители содержат мясные лавки, кабаки, игорные и публичные дома, так что приходится неоднократно издавать декреты, запрещающие священникам «ради денег делаться сводниками проституток», но все напрасно. Монахини читают «Декамерон» и предаются оргиям, а в грязных стоках находят детские скелеты как последствия этих оргий. Тогдашние писатели сравнивают монастыри то с разбойничьими вертепами, то с непотребными домами. Тысячи монахов и монахинь живут вне монастырских стен. В Комо вследствие раздоров происходят настоящие битвы между францисканскими монахами и монахинями, причем последние храбро сопротивляются нападениям вооруженных монахов. В церквах пьянствуют и пируют, перед чудотворными иконами развешаны по обету изображения половых органов исцеленных этими иконами. Францисканские монахи изгоняются из города Реджио за грубые и скандальные нарушения общественной нравственности, позднее за то же из этого же города изгоняются и доминиканские монахи». Страшновато, прямо скажем.
