Аргументы произвели должное действие. Людвиг решил поступиться собственным самолюбием и в обмен выдвинуть ряд требований в интересах родной Баварии. В своем ответе Бисмарку он писал:
«Любезный граф![156] С особенным удовольствием я отметил, что, несмотря на Ваши многочисленные и не терпящие отлагательства занятия, Вы нашли время выразить мне воодушевляющие Вас чувства. Приношу Вам за это горячую благодарность, ибо я высоко ценю дружеское расположение человека, к которому вся Германия с гордостью и радостью обращает свои взоры. Вашему королю, моему любезному и высокоуважаемому дяде, мое письмо будет вручено завтра. От всего сердца желаю, чтобы мое предложение нашло полное сочувствие у короля и у прочих членов Союза, которым я также писал, и у всей нации; меня радует сознание, что благодаря положению, занимаемому мною в Германии, я мог в начале и при окончании этой достославной войны сделать решительный шаг на пользу национального дела. Но в то же время питаю твердую надежду, что Бавария сохранит и впредь свое положение, так как оно вполне согласуется с честной и прямодушной союзной политикой и вернее всего может помешать пагубной централизации. То, что Вы сделали для немецкой нации, велико, бессмертно, и я могу сказать без лести, что Вам принадлежит самое почетное место в ряду великих людей нашего века. Да продлит Господь Вашу жизнь на много, много лет, дабы Вы могли продолжать свою деятельность на благо и процветание нашего общего отечества. Примите, любезный граф, искренний привет, с коим я пребываю неизменно Вашим искренним другом
Людвиг Хоэншвангау, 2 декабря 1870 года».[157]
Наконец, Людвиг решился написать королю Вильгельму официальное письмо — так называемое «Императорское письмо» — с предложением возложить на себя императорскую корону, к чему его активно подталкивали Бисмарк и граф фон Хольнштайн. Вот отрывок из этого исторического документа, написанного Людвигом II 3 декабря 1870 года и зачитанного государственным министром Дельбрюком[158] на заседании Рейхстага уже 5 декабря: «После присоединения Южной Германии к германскому конституционному Союзу присвоенные Вашему Величеству верховные права будут распространяться на все германские государства. Я заявил свою готовность присоединиться, будучи убежден, что это отвечает всем интересам германского отечества и его союзных государей, но в то же время и в полном доверии к тому, что права, принадлежащие по конституции президиуму Союза, вследствие восстановления Германской империи и звания германского императора будут означать права, которыми Ваше Величество пользуется от имени всего германского отечества на основе объединения его государей. Поэтому я обратился к остальным государям с предложением просить вместе со мной Ваше Величество о том, чтобы соединить права Союза с титулом германского императора. Как только Ваше Величество и союзные государи сообщат мне о своих желаниях, я поручу своему правительству приступить к дальнейшим действиям, необходимым для достижения объединения»[159].
18 января 1871 года в Зеркальном зале Версальского дворца было официально объявлено о создании Германской империи, Второго рейха. Влияние и могущество Пруссии возросло многократно. Благодаря действиям Людвига II Бавария сохранила право иметь не только собственное правительство, но и Военное министерство, Министерство иностранных дел, собственную почту, таможню и другие неотъемлемые атрибуты независимого государства. Кстати, несмотря на первоначальные антипрусские настроения, Баварский ландтаг при обсуждении вопроса о вступлении в Германскую империю проголосовал 102 голосами «за» и лишь 48 голосами «против».
Политика короля не была проявлением слабости по отношению к более сильному противнику. Это был тонкий дипломатический расчет, позволявший даже из самой безвыходной ситуации извлечь выгоду, причем выгоду немалую. Фактически именно благодаря дальновидной политике Людвига II Бавария еще довольно долго сохраняла свои позиции самостоятельного государства, несмотря на все попытки Берлина «подмять» ее под себя. Кстати, напомним, что даже в наши дни баварцы в глубине души не считают себя лишь частью Германии и гордо именуют свою страну Freistaat Bayern — Свободное Государство Бавария!
В ознаменование завершения великого дела объединения страны Людвиг написал Бисмарку еще одно письмо:
«Любезный граф! В знак признательности за Ваши выдающиеся заслуги в деле заключения германских союзных договоров я жалую Вас прилагаемой при сем звездой с бриллиантами к имеющемуся у Вас нашего Дома ордену Св. Губерта. Благодаря главным образом Вашему содействию справедливые интересы Баварии были приняты в этих переговорах во внимание, и поэтому Вы, любезный граф, можете видеть в этом пожаловании не только акт простой вежливости, но и выражение моего дружеского к вам расположения, на которое вы имеете несомненное право. Орденский девиз — «верность без колебаний» — является также и моим девизом. Бавария, руководясь им, будет искренним союзником Пруссии и гармоническим звеном империи. Выражая еще раз свое постоянно и особливо благожелательное к вам отношение, я шлю вам, любезный граф, мой искренний привет, неизменно пребывая вашим искренним другом
Людвиг Мюнхен, 22 марта 1871 года».[160]
Вот только в душе Людвига II происходит глубокий надлом, гораздо более болезненный, чем при разрыве с Вагнером. Достаточно сказать, что на торжества в Версаль по случаю объявления объединения Германии он не поехал — от Баварии присутствовали кронпринц Отто (оттуда он написал Людвигу письмо, в котором сообщал, что помпезная роскошь мероприятия ему совершенно не понравилась), принц Луитпольд, граф фон Хольнштайн и «другие официальные лица». Не было только короля…
Империя Людвига рушилась, его идеалы безжалостно растоптаны прусским сапогом. Отчаяние овладевает Людвигом. Его гордая самолюбивая натура не в состоянии осознать, что отныне он лишь «пешка в большой игре». Времена абсолютизма канули в Лету. Он никогда не сможет построить свое идеальное королевство на земле.
Выход Людвиг II находит весьма своеобразный. «Отныне он король в беспредельных областях своей фантазии, и свое королевство он строит в горах, среди великолепных замков, среди величественной природы, среди простого, ничего от него не требующего народа. Людвиг делается Королем Альп!»[161]
Для любого другого человека подобное решение проблемы было бы идеальным. Но трагедия Людвига II состояла в том, что он был королем. А стало быть, не имел права жить собственной жизнью. Но в то же время он оправдывал себя тем, что как монарх он уже не нужен своей стране, для которой и так сделал все, что мог. Настоящий глава Германии, а значит, и Баварии — отныне Вильгельм I. И конечно, Бисмарк. Именно они реально определяют политику. А быть лишь номинальной фигурой, шутом на придворном спектакле, марионеточным королем Людвиг II просто не мог. А раз так, раз он не может быть настоящим королем Баварии, значит, он станет королем самого себя.
