Но в январе 1915 года Пикфорд доказала свою незаменимость, подняв ставки и запросив зарплату вдвое больше, чем прежде. Она ее получила. Еще важнее было то, что она начала получать прибыль от своих фильмов. Вместо того чтобы опустошать закрома проекта «Феймес Артисте», Цукор увеличил свои доходы, заключив более жесткую сделку с «Парамаунт», которая, в свою очередь, обложила налогом прокатчиков фильмов. Последние ворчали, но исправно платили по более высоким тарифам. Вскоре Мэри обнаружила, какую важную роль она играет в кинопроизводстве.
С появлением полнометражных лент на смену никельодеонам пришли большие чистые кинотеатры с колоннами, флагами и орлами, что добавляло кино престижа. Со временем кинотеатры становились все более роскошными, по мере того, как кинобизнес расширялся. Повсюду возникали настоящие дворцы — храмы немого кино. Зрители восхищались гобеленами, статуями, зеркалами, позолоченной мебелью, канделябрами и куполами. Целая армия швейцаров в нарядной униформе кланялись, щелкали каблуками, принимали билеты, а затем провожали зрителей к их местам, которых в некоторых залах насчитывались тысячи, включая балконы и ложи. На протяжении показа фильма играл оркестр или огромный орган.
Шофер Пикфорд обычно вез ее мимо Стрэнда, где, на углу Бродвея и 47-й улицы, сиял огнями самый известный кинотеатр. Этим же путем она возвращалась со студии «Феймес Артисте» в свою квартиру на углу Бродвея и 91-й улицы, в которой жила вместе с Шарлоттой. Летом 1915 года Пикфорд с удовольствием наблюдала за людьми, толпящимися у кинотеатра. Но после того, как прокат фильма «Лохмотья» закончился, это место опустело.
В те дни «Парамаунт» продавала фильмы студии «Феймес Артисте» по принципу «блокбукинг»: прокатчик не имел права выбора, и ему предлагались фильмы оптом на один сезон. В полудюжине фильмов играла Мэри, и кинотеатры с готовностью приобретали такие картины не глядя. Пикфорд не знала, что доходы с ее лент компенсируют недостаточные сборы от других фильмов, пока однажды не заглянула в кинотеатр на Стрэнд. Половина музыкантов в оркестре отсутствовала. «Что касается балкона, — язвительно вспоминала Пикфорд, — то по нему можно было выстрелить из пушки и не задеть никого». Срок ее контракта заканчивался в январе, и в тот вечер она пришла домой в глубокой задумчивости.
На следующий день Мэри вежливо осведомилась у Цукора, сколько заплатил Стрэнд за прокат фильма «Лохмотья». Он осторожно ответил ей, что получил три тысячи долларов. Тогда Пикфорд осведомилась, сколько «Парамаунт» запросила за следующую картину. Цукор вздохнул, заглянул в учетные книги и назвал сумму в две тысячи восемьсот долларов. Мэри поблагодарила его. Все стало ясно: имя Пикфорд использовалось для извлечения прибыли из убыточных фильмов.
Она задумалась о природе возникновения посредственных картин. У Цукора возникла неудачная мысль увеличить популярность Мэри во всем мире, снимая ее в ролях иностранок. Пробным шаром стал «Маленький друг» Кёрквуда. Там Пикфорд и фала индианку в вялой, неодухотворенной манере, характерной для ролей служанок в фильмах студии «Байограф». Она пробовала развеять мрачную атмосферу комическими трюками, но картину все равно приняли плохо. Критиков шокировали костюм Мэри и ее длинный черный парик.
В этом же году она весьма неудачно снялась в роли мадам Баттерфляй. Режиссер фильма, Сидни Олкотт, требовал от Пикфорд японской сдержанности; она же хотела сыграть по-американски. Само собой, их спор вылился в ссору, после чего Олкотт отказался снимать картину. «Я дрожала от гнева», — вспоминала Мэри. Позже она собрала руководство компании и сказала, что сама сможет снять фильм с помощью съемочной группы и актера Маршалла Нейлана, исполняющего главную роль. В этот момент появился Олкотт, до этого скрывавшийся среди декораций. «Он заверил меня, что никто, кроме него, не сможет снять «Мадам Баттерфляй». Теперь начала капризничать Пикфорд. Работа над картиной затянулась, истощив бюджет. Частично все это происходило по вине Мэри. Она вела себя как избалованная звезда, находила какие-то недостатки в костюме, отказывалась носить туфли и называла фильм «Мадам Улитка». Но в конце концов она согласилась играть роль так, как велел ей Олкотт. Ее поклонники пришли в ужас: куда подевалась Маленькая Мэри? Пикфорд решила, что впоследствии ей стоит избегать людей с таким негибким характером, как у Олкотта.
В мае 1916 года она и Цукор обсуждали условия нового контракта. «Личные чувства, — отмечал Уилл Ирвин, помощник Цукора, — не играли никакой роли, когда разговор шел о делах. Иначе они перестали бы уважать друг друга». Тем временем вся кинопромышленность наблюдала за ними, стремясь соблазнить актрису лестью и деньгами. Одно из самых интересных предложений сделала американская табачная компания, которая намеревалась заняться кинобизнесом. К Мэри также поступили предложения от основанной год назад компании «Триангл», от Карла Лемля, главы концерна «Юниверсал», и от Альберта И. Смита из «Витограф». Последнее предложение понравилось Мэри, и она, по слухам, уже хотела подписать контракт, но внезапно попросила показать ей новорожденного сына Альберта Смита. «Давайте сначала покончим с делом», — сказал он ей. Мэри, которая стремилась к таким же семейно-дружеским отношениям, которые она поддерживала с Цукором, резко заявила: «В таком случае, я никогда не увижу его».
Наконец компания «Мьючуал», где работал Чаплин, подняла ставки до миллиона долларов. Адольф Цукор отказался выплачивать такую сумму. «Я согласен давать вам половину доходов от ваших фильмов и право голоса в выборе сценариев, — сказал Цукор. — Я также гарантирую вам десять тысяч долларов в неделю. Я не могу дать вам большего, Мэри».
Она приняла его предложение.
Похоже, что решающую роль тут все-таки сыграли личные отношения. «Мы с ним одинаково мыслим, — сказала однажды Пикфорд о Цукоре. — Мы держались вместе как в худшие, так и в лучшие времена, и я в нем уверена». Она доказала свою преданность, когда нью-йоркский офис «Знаменитых актеров», находящийся между магазином подержанных товаров и китайской прачечной на Западной 26-й улице, сгорел дотла 11 сентября 1915 года. Студия занимала три верхних этажа бывшего оружейного склада. Пожар начался на втором этаже, в помещении канатной фабрики. Пока грузовики пожарной команды пытались проехать по узкой улице, заполненной лошадьми и повозками, пламя объяло все здание. Пикфорд стояла на улице рядом с Цукором и плакала. Цукор тупо смотрел на мостовую. «Спасибо, — сказал он прохожему, который выразил ему сочувствие, и посмотрел на пламя. — Мы построим студию лучше этой». Мэри показалось, что в этот момент по бесстрастному лицу Цукора пробежала тень страдания.
