Я знал одного весьма достойного дворянина, который, будучи при дворе, добивался руки некой знатной девицы и для того обратился к ее родственнице. Та объявила ему откровенно, что он только зря теряет время, ибо (как она после призналась мне) другая дама (она назвала ее имя, да мне и самому была известна ее репутация) никогда не допустит, чтобы девушка вышла замуж. Я сразу же понял подоплеку сего запрета, прекрасно зная, что дама заботливо хранила сей лакомый кусочек для себя одной. Дворянин поблагодарил кузину за прямой ответ, не лишив себя, впрочем, удовольствия вставить шпильку, сказавши, что, верно, она тоже состоит в доле; он угадал, ибо та и впрямь урывала себе иногда малую часть от сего пирога, хотя при мне все это решительно отрицала.
История эта напомнила мне и о многих мужчинах, имевших своих миньонов, коих они любили так страстно, что ни за какие блага в мире не уступили бы их ни принцу, ни знатному вельможе, ни ближайшему другу, ревнуя и оберегая сих красавчиков, словно пьяница — свою бочку с вином; скорее уж этот последний уделит стаканчик ближнему. Ну а упомянутая выше дама хранила девицу для себя одной, не делясь с другими; увы, не знала она, что та исподтишка наставляет ей рога с ее же подругами.
Говорят, будто ласки привержены сему виду любви и их самки совокупляются друг с дружкою и живут вместе; свидетельство тому — древние изображения женщин-лесбиянок в виде ласок. Мне рассказывали об одной даме, которая держала у себя этих зверьков и любила смотреть, как они милуются меж собой; нравилось ей также самой ласкаться с ними.
Хочу еще уточнить, что женская любовь делится на два вида: первая выражается в пресловутой «щекотке», вторая же (по словам поэта) в geminos committere cunnos [35]. В этом способе, по мнению многих, нет ничего предосудительного, если только женщины не пользуются инструментом, сделанным из… и называемым godemichis.
Я слышал рассказ о том, как один знатный принц заподозрил парочку придворных дам в том, что они используют такое приспособление, и приказал выследить их; действительно, одну из них застали врасплох с искусственным мужским членом меж ног, надежно привязанным к телу узкими лентами. Дама так растерялась, что не успела снять его; принц заставил ее показать себя в деле вместе с ее напарницею.
Говорят, что многие женщины погибали оттого, что сей чудовищный инструмент слишком глубоко проникал в их чрево. Я и сам знавал нескольких дам, умерших от этого, что было весьма прискорбно, ибо таким красавицам и чаровницам куда более пристало любиться с достойными и любезными кавалерами, каковая любовь принесла бы им не смерть, а все радости жизни, о чем я и надеюсь написать в другом своем рассуждении; я даже слышал от многих хирургов, что нет ничего более подходящего для исцеления дамы от женских хворей, как естественные сношения с мужчиною, очищающие женское чрево, ибо мужской член с его семенем служит сему назначению много лучше пессария с лечебным составом, применяемого врачами и хирургами; и все же многие женщины, пренебрегая опасностью, что несет им искусственный член, никак не могут без него обходиться.
В бытность мою при дворе слышал я историю о том, как королева-мать однажды приказала обыскать в Лувре все спальни и сундуки, даже принадлежавшие дамам и девицам, желая проверить, не прячут ли там пистолетов или другого оружия, поскольку время было смутное; и вот у одной дамы гвардеец-капитан обнаружил вместо пистолетов четыре огромных, тщательно отполированных godemichis, каковое открытие весьма позабавило придворных, владелицу же повергло в стыд и растерянность. Я знавап эту даму, она жива до сих пор, но и посейчас не избавилась от позорной своей репутации. И опять повторю, что инструменты эти весьма опасны.
Расскажу еще о двух придворных дамах, которые столь пылко и страстно любили друг дружку, что в любом месте, где бы ни находились, без удержу целовались и миловались, забыв о стыдливости и давая пищу для пересудов, особливо мужчинам. Одна из них была вдовою, другая — замужем; случился большой праздник, по каковому случаю замужняя нарядилась в богато затканное серебром платье; и вот, улучив момент, когда их повелительница отправилась к вечерне, обе дамы забрались в ее туалетную, уселись вдвоем на легкий стульчик и предались ласкам и «щекотке» столь бурно и необузданно, что хрупкое сиденьице не выдержало и развалилось: дама в роскошном своем платье упала вверх тормашками прямо в отхожую лохань и с ног до головы замазалась нечистотами; тщетно она вытиралась и отряхивалась, пришлось ей бежать к себе в комнату и переодеваться, отнюдь не оставшись притом незамеченной, ибо сильнейшая вонь, от нее исходившая, привлекла внимание собравшихся, которые, зная подоплеку этого дела, хохотали и потешались от всей души; даже и госпожа их, не чуждая тех же забав, посмеялась над нею вволю. Судите сами, до чего же не терпелось этим дамам излить свой пыл, коли они не смогли дождаться безопасного часа в безопасном месте, не рискуя опозориться. Можно еще понять и извинить девиц или вдов, предающихся сим фривольным и бесплодным утехам, утоляющим их пыл вместо того, чтобы обратиться за этим к мужчинам, от коих можно ведь и забрюхатеть, — и сраму не оберешься, и плод придется вытравливать, как это случалось и случается со многими; такие женщины полагают, будто, имея дело с подругами, а не с любовниками, они не так сильно грешат перед Господом и распутство их не столь уж предосудительно: мол, есть же разница в том, наливаешь ли воду в сосуд или разбрызгиваешь вокруг оного. Что ж, пускай сами женщины и разбираются в сем предмете, я им не судья и не муж; может быть, эти последние и порицают их, хотя сам я не встречал мужчины, недовольного тем, что жена его любится с подружками, — лишь бы она не помышляла о других изменах; оно и справедливо: ведь такого рода сожительство разнится от связи с любовником, как небо от земли, и, что бы там ни говорил Марциал, мужья от лесбийской любви рогоносцами не становятся. Стихи безумного поэта не следует почитать за евангельскую проповедь. Да вот и Лукиан пишет, что лучше женщине быть мужеподобною или истинной амазонкою и проявлять мужскую похоть, нежели мужчине уподобиться женщине, как Сарданапал или Гелиогабал или многие другие, с ними схожие; чем больше женщина походит на мужчину, тем она смелее и отважнее; впрочем, отношусь с этим суждением к истинным знатокам.
Однажды мы с господином де Гуа читали итальянскую книжицу под названием «О красоте», написанную в форме диалога синьором Аньоло Фиренцуолою из Флоренции, и нам попался на глаза пассаж, где говорилось, что в числе существ женского пола, созданных Юпитером при сотворении мира, некоторые, по его замыслу, должны были любить мужчин, другие же — красивых своих подруг, однако часть этих последних питала любовь чистую и непорочную, как, например, в наше время знаменитейшая Маргарита Австрийская, любившая красавицу Лаодамию Фортегуэрру, другая же часть — любовь похотливую и развратную, как Сафо-лесбиянка, а в наше время в Риме — известная венецианская куртизанка Цецилия; таковые женщины в силу самой своей природы ненавидят замужество и по мере возможности избегают даже бесед с мужчинами.
