Каким должен быть человек как мыслящее существо? Ход рассуждений двух палеонтологов па эту тему, приводимый И. А. Ефремовым, логически строен и безупречен. Подойдя к выводу о человекообразности внешнего облика пришельца, ученые не наделяют его конкретными особенностями, а сосредоточивают внимание на форме и строении черепа. Это существо — «небесная бестия» — явно напоминает своим черепом позднего быстровского «сапиептиссимуса» и не производит отталкивающего впечатления. Наоборот, наши ученые при виде объемной «фотографии» пришельца отметили в его глазах свет человеческого разума, почувствовали сопричастность земной жизни извечному процессу эволюции материи. Пожалуй, трудно привести другой пример, где с такой убежденностью отстаивается материальность мира и единство мироздания через единство человеческого разума. Это — основная мысль, которую проводит Ефремов-ученый во многих произведениях, в частности в «Сердце змеи»:
«Палеонтология показывает нам, в какие жесткие рамки вправляло высшие организмы эволюционное развитие… Мыслящее существо из другого мира, если оно достигло космоса, также высоко совершенно, универсально, т. е. прекрасно! Никаких мыслящих чудовищ, человеко-грибов, людей-осьминогов не должно быть!.. Мышление человека, его рассудок, отражает законы логического развития окружающего мира, всего космоса. В этом смысле человек — микрокосм. Мышление следует законам мироздания, которые едины повсюду. Мысль, где бы она ни появлялась, неизбежно будет иметь в своей основе математическую и диалектическую логику. Не может быть никаких «иных», совсем непохожих мышлений, как не может быть человека вне общества и природы» [сноска]. Отсюда же у Ефремова, особенно в произведениях о будущем, дети Земли-Геи гармонически развиты, совершенны нравственно и физически и ни в коей мере не несут черт вырождения.
«Озеро Горных Духов» принадлежит к рассказам, косвенно связанным с открытием. Как известно по рассказу, мысль о присутствии ртути в районе озера возникла у геолога при взгляде на картину художника и знакомстве с обстоятельствами ее появления. Геолог едет к озеру, где покойный художник писал картину, и с опасностью для жизни находит ртутное озеро-месторождение. Самородная ртуть на Алтае позднее действительно была найдена, но открытие ее не было связано с картиной художника. Поэтому сам И. А. Ефремов не относил рассказ к предвидениям, а считал совпадением, так как знание геологии Алтая убеждало его в существовании и находке подобных месторождений.
Из ранних рассказов И. А. Ефремов выделял «Эллинский секрет», написанный в первом цикле, но не вошедший в публикацию 1944 г. В нем, как отмечал ученый, впервые поставлен вопрос о материалистическом понимании генной памяти. Появление рассказа в печати задержалось из-за кажущейся «мистики», и только более подробная трактовка «памяти поколений» в романе «Лезвие бритвы» привела к его публикации в 1966 г. В целом подход к материалистическому пониманию работы мозга и механизму памяти И. А. Ефремов связывал с рождением кибернетики и компьютеров. «Пристрелкой» в этом вопросе, по-видимому, следует рассматривать его статью «Предвидимое будущее науки», предшествующую публикации «Лезвия бритвы» и упомянутого рассказа. «Каналы информации нашего тела, — указывал в ней И. А. Ефремов, — несравненно более многочисленные, чем те, какие мы знали до сих пор, равно как и системы памяти. Все яснее становится, что кроме сознательной памяти нашего мозга, гораздо более гигантской, чем мы это себе раньше представляли, существуют еще другие хранилища информации, памяти подсознательной, клеточной, как там ее ни назовут будущие исследователи. Системы памяти связывают нас со всеми миллионами миллионов прошедших поколений» [88, с.17].
В связи с этим интересны высказывания психолога, профессора К. К. Платонова в его рецензии на «Лезвие бритвы»: «Механизмы памяти еще очень мало изучены. А ведь именно память обеспечивает преемственность сознания, дает возможность человеку осознать свое «я»… В научно-фантастической литературе идея «прапамяти» не нова. Джек Лондон, например, посвятил ей повесть и роман. Но подобные сюжеты раньше всегда перекликались с религиозной верой в переселение душ. В отличие от других писателей-фантастов И. А. Ефремов трактует эти явления материалистически, связывая с возможностью наследственной памяти. Сейчас перед генетикой открыта широкая дорога, и очевидно, в области наследования психических качеств можно ждать интересных открытий. Память, как и вся психика, есть функция мозга. Если мозговые макроструктуры наследуются, то кто станет утверждать, что не могут наследоваться и какие-то микроструктуры? Не правильнее ли сказать в этом случае, как и в ряде других: "Еще не знаем, но когда-нибудь узнаем» [сноска].
Таким образом, в фантастических допущениях И. А. Ефремова профессор Платонов не находит принципиальных противоречий с современной наукой и разделяет позицию писателя в актуальности разностороннего изучения малоизвестной области человеческой психики.
В цикле «Рассказов о необыкновенном» типичен известный читателям рассказ «Олгой-хорхой», написанный по впечатлениям гобийской экспедиции Ефремова. Вероятно, первое литературное упоминание об олгой-хорхое приведено в популярной книге Р. Эндрюса — руководителя Центральноазиатской экспедиции Американского музея естественной истории: «… Премьер выразил желание, чтобы я поймал для Монгольского правительства экземпляр олгой-хорхоя. Вряд ли кто-либо из читателей может представить себе это животное. Я же слышал о нем не раз. Никто из присутствующих не видел животное, но все они верили в его существование и подробно его описывали. Своей формой оно напоминало сосиску около двух футов длиной, не имело ни головы, ни ног и было настолько ядовитым, что простое прикосновение к нему вызывало немедленную смерть. Животное обитало в наиболее безлюдных районах пустыни Гоби, куда мы направлялись. Монголы считали олгой-хорхоя китайским драконом. Премьер сказал, что сам он никогда не видел его, но знает человека, который видел. Присутствующий на встрече министр упомянул, что родственник сестры его покойной жены также видел животное. Я обещал заняться олгой-хорхоем, если он встретится на нашем пути» [сноска].
И. А. Ефремов, при подготовке экспедиции изучил материалы американцев и, вероятно, читал книгу Эндрюса. Кстати, в первом варианте рассказа у него дана английская транскрипция названия животного. В конце концов, упоминание Эндрюса не меняет сути дела: легенда об этом животном широко распространена, и прибывающего в МНР гостя, особенно того, кто едет в Южную Гоби, нередко знакомят с этой легендой. Мы не знаем, что лежит в ее основе. Допускал ли сам И. А. Ефремов существование олгой-хорхоя? Думаю, что да. Тем не менее следует отметить существенный момент: при описании животного писатель весьма сдержан и избегает подробностей. Он описывает животное в соответствии с легендой и как ученый не считает возможным домысливать особенности строения. Пределом допущений было червеобразное животное, похожее на колбасу. Позднее в «Дороге Ветров» И. А. Ефремов упоминал, что монголы верят в существование олгой-хорхоя. Возможно, поэтому они не стремятся к поискам смертельно опасного животного.
