– Подожди минутку, Иван Тимофеевич, - присоединяя конец антенны к передатчику, ответил Иванов.
– Ты связывайся с базой, а я пока пойду осмотрю льдину, выберу место для взлета.
Спирин ушел. Иванов попросил Федорова крутить динамо и принялся вызывать базу. Рудольф не отвечал. Появился Спирин:
– Ну что, связались?
– Отдача в антенне хорошая, но почему-то не отвечают.
– Ты устал, - обратился Спирин к Федорову, - давай я покручу.
Сняв шубу, он принялся крутить. Погода постепенно портилась, появились облака, солнце временами пряталось.
Прошло два часа, а Рудольф так и не удалось вызвать.
– Что нас не слушают, что ли? – надевая шубу, спросил Спирин.
– Наверное, волна не проходит, - поделился своими предположениями Иванов.
– Странно: так близко – и вдруг не проходит.
– Здесь не всегда можно связаться с помощью радио, – вмешался Федоров, не один год зимовавший в Арктике.
Спирин задумался.
– Вот что, Сима, – забирай-ка свое хозяйство обратно в самолет, - сказал он, – а мы с Федоровым, пока есть еще солнце, определимся и полетим.
Точка пересечения оказалась точно на юге. Можно спокойно возвращаться на зимовку.
Собрали инструменты, сняли с мотора кухлянку и стали его запускать. Иванов с Федоровым по очереди крутят винт.
– Контакт?
– Есть контакт!
Несколько раз ставят на компрессию, но мотор не работает.
– Наверное, остыл!-кричит из машины Спирин. – Давайте попробуем запустить амортизатором.
– Кто же его натянет?
– Придется тебе, Сима, тянуть одному: Федоров будет держать винт.
Надели амортизатор. Иванов изо всех сил натянул его. Ноги ушли по колено в снег. Но мотор не проявил признаков жизни. Три часа бились, а мотор так и не взял.
– Давайте отдохнем, - предложил Спирин, - а потом что-нибудь придумаем.
Федоров в третий раз взял высоту солнца. Новая точка легла рядом с первой. Теперь уже не оставалось сомнений в том, что самолет находится точно на юге. Иванов забрался в кабину и снова начал ловить Рудольф.
Погода становилась все хуже. Подул сильный ветер.
Спирин открыл капот мотора и проверил, не отскочил ли провод пускового магнето. Нет, все на месте.
– Эх, хорошо бы прогреть мотор, да нечем!
Взгляд его случайно упал на ропак, за который он чуть было не зацепился при посадке.
Какая-то идея, видимо, осенила его. Он подошел к ропаку и начал внимательно его осматривать.
Несколько мгновений он стоял неподвижно, измеряя взглядом то ропак, то самолет, потом неожиданно для себя крикнул:
– Должно выйти!
И уверенным шагом направился к машине.
– Товарищи!-громко позвал он.-Сима! Евгений!
– Подождите минутку, - высунувшись из кабины, попросил Иванов, - нас вызывает Рудольф.
– Это хорошо!-обрадовался Спирин и начал рассказывать Федорову о своем плане:
– Надо подтащить машину вон к тому ропаку и поставить ее так, чтобы винт находился с ним на одной линии. Понятно?
– Не совсем, - спокойно ответил астроном.
– Тогда слушай внимательно. Теперь не один Иванов, а мы вдвоем с ним натянем амортизатор и опояшем им ропак. Ты будешь в это время держать винт. Потом я побегу в кабину и сяду за штурвал. Когда я крикну: «контакт», ты немедленно отпустишь винт.
– Понимаю.
– Товарищи, - прервал их Иванов.-Рудольф все время слушает.
– Но, увы, не слышит, - добавил Спирин.
Иванов рассказал, что Крузе дано распоряжение вылететь на розыски.
– В такую погоду, - сказал Федоров, – Крузе все равно не найдет нас. Надо выбираться своими силами. Давайте-ка лучше перетащим самолет!
Сказано – сделано. Двое взялись за крылья, один за хвост. Покачивая машину с боку на бок, сдвигали с места то правую, то левую лыжу. С каждым новым толчком самолет продвигался вперед на несколько сантиметров.
Люди выбивались из сил. Поневоле приходилось часто отдыхать.
Наконец, натянув амортизатор, удалось опоясать им ропак. Спотыкаясь, Иван Тимофеевич побежал в кабину.
– Контакт!
Федоров бросил винт. Рывок хороший, но мотор молчит. На этот раз провозились с амортизатором больше трех часов. Но все было напрасно.
Тогда у Спирина возникла новая идея.
– Товарищи, - предложил он, - попробуем убавить длину амортизатора!
С новой надеждой взялись люди за работу, но мотор так и не дал вспышки.
Началась пурга. Теперь все равно не улететь. На крыльях образовалась ледяная кора.
– Вот я и понял, наконец, что такое Арктика, - залезая в кабину, говорил Спирин.
Иванов молча стоял около фюзеляжа в короткой шубе. Перед полетом он оделся легче своих спутников.
– Сима, ты замерзнешь, возьми кухлянку с мотора, – посоветовал Федоров.
Иванов послушно надел кухлянку и, размахивая руками, начал бегать вприпрыжку.
Глядя на него, Спирин и Федоров невольно расхохотались.
– Кто бы подумал, что Сима такой танцор? Мы еще в жизни таких колен не видели!
– Смейтесь, смейтесь, - не переставая прыгать, буркнул Иванов.-Посмотрим, как вы запляшете.
Пурга бушевала неистово. Все разместились в машине. Самолет покачивало. Хорошо, что он стоял против ветра: лыжи занесло снегом, и получилось естественное крепление.
Казалось, что время остановилось, так медленно двигались стрелки часов.
…С момента посадки прошло около суток. Ветер немного стих. Среди снежных вихрей стали появляться небольшие горизонтальные просветы. Спирин снова предложил запускать мотор.
– Чем чорт не шутит! Вдруг удача!
– В это трудно поверить, - усмехнулся Иванов, – и к тому же лететь все равно нельзя.
– А прогревать мотор необходимо.
– Бензина хватит?
– Должно хватить. Мы ведь летели один час.
Снова натянули амортизатор. Дернули – вспышка! Первая вспышка за сутки!
Появилась надежда. Теперь Спирин уже не залезал в кабину, а включал мотор прямо с крыла и крутил пусковое магнето.
– Скорей давай, скорей! Может пойдет!
Еще раз натянули амортизатор. Рывок, вспышка, вторая, третья… пошел! Мотор дает перебои, стреляет в глушитель.
Спирин непрерывно крутит пусковое магнето и не решается прикоснуться к рычагу газа: это может остановить холодный мотор. Временами мотор начинает хрипеть и фыркать. У Иванова и Федорова лица то расплываются в улыбке, то становятся унылыми.
Но вот мотор прогрелся, заработал. Машина готова к полету, да и погода разгулялась.
Спирин занял свое место. Иванов и Федоров тоже забрались в кабину, но в это время повалил такой густой снег, что пришлось отказаться от мысли о полете и остановить хорошо прогретый мотор. В ожидании прояснения его запускали каждый час.
