- О’кей, отлично, а нам нужно ехать, в общем, увидимся в Лос.-А.
- Нет, я действительно больше не поеду с вами, настаивал он.
Нам стало порядком свободнее, когда он ушел. Мы всегда заботились о нём, наслаждались анархией его общества, но к тому времени, когда мы приехали в Нью-Йорк, это перестало быть веселым. Поэтому мы уехали и оставили его там. Он орал, кричал и шипел всё время, что мы уезжали. Мы поехали заканчивать наш тур, а он остался в Нью-Йорке и начал работать дилером наркоты, чтобы как-то жить, до возвращения в Лос.-А.
Когда принимаешь много алкоголя или кокаина, мышление становится искажённым и хочется делать много вещей, которые ты бы обычно не делал. Хотя не знаю, из-за наркотиков ли я спал с разными девушками более чем половину тура, пока любовь всей моей жизни была где-то в Лос.-А. В то время моей жизни у меня вообще не было морали. Даже притом, что я никогда не переставал любить Дженнифер, думал о ней каждый день и звонил ей при любой возможности, я легко ей изменял. Это стало импульсом. Если ты не ищешь женщин активно, ты теряешь этот импульс, и даже если ты передумываешь и думаешь, что не прочь, был бы заняться сексом, становится уже сложно. Но если это происходит каждый вечер, и ты в этой зоне, то это становится лёгким, особенно если ты в центре внимания. Это как раз то, чего я хотел на тот момент в моей жизни.
Это изменилось через несколько лет. В один момент эта энергия изменилась, и не нужно было усилий, чтобы заняться сексом с этими девушками, потому что я был в известной группе. Это и было моментом, когда я перестал хотеть заняться с ними сексом. Когда мы были панк-рок группой, о которой никто не знал, я хотел завладеть вниманием людей и показать им, кто я. Это было весело, в этом был смысл, и я не видел в этом ничего странного. Конечно, я говорил Дженнифер, что я был верным, так что я не просто изменял, я ещё и лгал. Но я был бесконтрольным, эгоистичным эгоманьяком, всегда хотевшим получить своё утром, днём и ночью.
Иногда требовалась хитрость, чтобы получить своё, особенно, когда нас селили хотя бы по двое в комнату. Нужно было быть изобретательным. Иногда можно было использовать ванную за сценой или комнату на вечеринке после шоу. Когда я жил с Линди, это было от случая к случаю, не было проблем. Однажды вечером я столкнулся с одной девушкой из Небраски. Это было иронично, потому что Небраска – кукурузный штат, а её лобковые волосы напоминали точную структуру кукурузного шёлка. В жизни встречаются много разных лобковых волос: густые, длинные, короткие, бритые, какие угодно. А у этой девушки рос чёрный кукурузный шёлк на лобке. Она была милой, кроткой, не девкой, не шлюхой, не какой-то девкой, слоняющейся за кулисами. Я привёл её в нашу комнату, а Линди был невозмутим. Он просто лежал в своей кровати, вставил затычки в уши, надел маску на глаза и отключился.
Иногда я объединял мою страсть к наркотикам и девушкам. Мы только что отыграли в Южной Каролине, и я был немного пьян, поэтому сразу отправился на охоту за кокаином. Бармен в клубе нашёл для меня полграмма, и я быстро с ним расправился. Поэтому я был бесконтрольно возбуждённым, когда одна толстая девушка подошла ко мне. У неё был где-то пятьдесят третий размер, с необычной короткой формой. Её талия была довольно большой, а её грудь была как огромные ракеты, которые располагались от локтей вверх до конца рук. Она была симпатичной, хотя вовсе не тот тип, на который я когда-либо западал. Но у неё был наш альбом, и она сказала мне, что я её любимый поэт всех времён. Она дала мне письмо, в котором среди прочего говорила, что мой член – это дельфин, а её киска – океан, и что я должен поплавать в этом океане. Она также написала, что поклоняется даже земле, по которой я ходил, и что она – мой слуга и сделает всё, что угодно для меня.
- Можешь найти для меня кокаин? – спросил я.
Конечно, она могла. Нам просто нужно было поехать в трейлер её дяди в соседний район. Мы приехали туда, там были пушки, пивные бутылки, сигареты, карты для покера, это было настоящий южный наркодилерский трейлер-парк-сообщество. Она достала кокаин, и мы пошли в её маленькую квартирку и сделали абсолютно всё. Когда закончился кокаин, вся одежда слетела с нас сразу же, и у меня был лучший секс в туре с наименее вероятным кандидатом. Потому что она не была типично сексуальной, не было давления, случилось то, что случилось. И мы занимались этим всю ночь с её большой, красивой, похожей на подушки грудью и её безумными экстра-большими формами. Всё время, что мы трахались, она говорила мне, что её мечта сбывалась и к тому же в самом лучшем виде. Позже я обнаружил, что она положила в письмо для меня двадцать таблеток кислоты, так что я смог обменять их в следующем городе на немного кокаина.
К нашему приезду в Новый Орлеан тур уже сворачивался, но уровень удовольствия и взволнованности возрастал. Мы играли в одном из зданий старой Мировой Ярмарки, и у нас были шикарные комнаты за кулисами, с душевыми, кроватями и коврами от стены к стене. Мы закончили сет, когда прекрасная молодая женщина зашла в нашу гримёрку. У неё были обесцвеченные белокурые волосы, красные как пожарная машина губы и гигантские ресницы, которые делали её похожей на перевоплощённую южную версию Мерилин Монро. Так как я был склонен заниматься этим всё время, я сделал первый шаг до тех пор, пока кто-либо смог с ней заговорить. Я схватил её за руку, завёл в ванную и спросил, не могла ли она побыть рядом, пока я принимал душ.
Как только я начал принимать душ, она начала безупречно исполнять роль Мерилин, поющей Happy Birthday Джону Ф. Кеннеди. Я вышел из душа, готовый начать. Она тут же сбросила свою одежду, и мы занялись любовью на полу. Я знал эту девушку пять минут, но был уверен, что привязался к ней. Мы провели ночь вместе, и я узнал больше о ней, включая то, что она посещала Католическую школу (позже она станет вдохновением для песни Catholic School Girls Rule).
На следующий день мы поехали в Батон Руж, и, конечно, она поехала с нами. Когда мы спустились со сцены, она подошла ко мне и сказала: “Мне нужно сказать тебе кое-что. Мой папа - шеф полиции, и весь штат Луизиана ищет меня, потому что я исчезла. О, и кроме этого мне всего лишь четырнадцать”. Я не был ужасно напуган, из-за моего слегка введённого в заблуждения разума, в глубине которого я знал, что даже если бы она сказала шефу полиции, что влюблена в меня, то он не застрелил бы меня ни за что. Но я очень хотел отправить её домой ко всем чертям. Итак, у нас был секс ещё раз, и она сделала мне интересный комплимент, который я никогда не забывал. Она сказала: “Ты занимаешься со мной любовью как профессионал”. Я сказал ей, что она должна дать себе немного времени и понять, что это всё было так, потому что ей особо не с чем было сравнить. Я посадил её на автобус и отправил назад в Новый Орлеан.
