Те же симптомы были у меня в детстве: тогда у меня кровоточили десны, и даже от самого легкого прикосновения появлялись синяки. В отчаянии я снова начала искать какой-то витамин, которого мне не хватает — и который сможет поставить меня на ноги.
* * *
Врач-натуропат не стала впаривать мне очередные витамины — вместо этого спросила, ем ли я постоянно одни и те же блюда. Этот вопрос меня удивил, и она объяснила: возможно, мои симптомы вызваны недостатком витаминов, однако этот недостаток может быть связан с тем, что витамины не усваиваются. Вполне возможно, продолжала она, что я страдаю от аллергии на какие-то питательные вещества — в том числе, быть может, те, что содержатся в витаминных препаратах. Кроме того, добавила она, вполне возможно, что те немногие витамины, которые мне удается усвоить, организм тратит в попытках избавиться от токсинов, скапливающихся в нем из-за неусвоенной пищи. Я рассказала ей, что, как только избавилась от ламп дневного света, под которыми приходилось работать, мне стало намного легче. Она объяснила: аллергические реакции порой вызываются комплексом причин — и, возможно, искусственный свет стал для меня тем перышком, что сломало спину верблюда. Она дала мне карточку с телефоном — визитку клиники, специализирующейся на пищевых аллергиях.
Для начала я «слезла» с некоторых продуктов, которые ела каждый день. Отказалась от картошки и помидоров — и в первый раз за много месяцев ревматизм стих и мышечные боли меня оставили.
Отказалась от молочных продуктов — ушла астма и темные круги под глазами. Урезала потребление сахара-рафинада — почти прошла дрожь и приступы слабости. Но в то же время я «пересела» на навязчивое потребление других продуктов — и ко дню первого визита в клинику пищевых аллергий у меня уже начались другие проблемы.
Я ходила сначала в одну клинику, затем в другую. Обе были созданы медиками, ведущими собственные исследования в области здорового питания.
Первая клиника использовала в работе принципы западной медицины, вторая ориентировалась на медицину Востока. Поскольку очень немногие врачи специализируются на пищевых аллергиях, лечение оказалось очень дорогим и лишь частично покрывалось государственной страховкой.
Предыдущие несколько лет я тщетно пыталась «слезть» с анти-астматических препаратов — бросала пить лекарства, но врачи называли меня дурой и снова сажали на таблетки.
В прошлые годы так называемые больничные специалисты делали мне кожные аллергические пробы: наносили на кожу разные вещества и смотрели, возникнет ли аллергическая реакция. На основе этих проб они сделали вывод, что никаких аллергий у меня нет. Однако меня проверяли только на ингаляционные аллергены.
Непереносимость различных видов пищи способна вызвать аллергические реакции в самых разных органах. В моем случае аллергические реакции проявлялись не на коже. Только после анализов в клинике, где мне впрыскивали различные пищевые продукты, выяснилось, что я в самом деле страдаю от множественной и тяжелой пищевой аллергии.
В первой клинике врачи при помощи серии слепых тестов обнаружили, что у меня аллергия на любое мясо, кроме говядины, на все молочные продукты, яйца, соевые продукты, картофель, томаты и кукурузу. Кроме того, я прошла шестичасовое исследование на уровень сахара в крови — и обнаружилось, что я страдаю тяжелой гипогликемией.
На практике это означало, что мне необходимо перекусывать каждые два часа, чтобы избежать внезапного и резкого падения уровня сахара в крови. Любое волнение усиливало эффект: меня начинало трясти, я слабела и бледнела до синевы — так реагировала моя нервная система на внезапные и опасные падения уровня сахара. Шаг за шагом вниз — и с каждым шагом уменьшалась моя способность сознавать окружающее. Мало того: в ответ на это состояние мое тело начинало усиленно выделять адреналин, что внешне выражалось в возбуждении и лихорадочной деятельности — в роли Кэрол.
До сих пор я потребляла очень много сахара. Теперь мне предписали диету для диабетиков. Я три дня не ела сахара. Реакцией был резкий и драматический уход от контактов с людьми.
От хронического ревматизма и астмы я избавилась, однако перепады настроения и резкие перемены в поведении сохранились. Я услышала о другой клинике и решила сходить туда.
В другой клинике использовался метод тестирования, разработанный согласно принципам акупунктуры. При помощи электронного оборудования врачи проверяли воздействие различных пищевых веществ на электромагнитное поле организма. Выяснилось, что у меня аллергия на группу веществ, а именно, производные фенола и салициловой кислоты, которые содержатся во многих овощах, фруктах, травах, зелени, приправах и почти в любой консервированной пище. В особенности резко проявлялась у меня непереносимость фенолов — значения ее оказались в два раза выше, чем при обычной сильной аллергии.
Во многих из этих продуктов содержатся вещества, для большинства людей благотворные — однако меня те же самые вещества медленно отравляли и крали у моего тела витамины, уходившие на попытки справиться с их вредным воздействием. В этой клинике меня проверили как на недостаток витаминов, так и на аллергические реакции на них — несмотря на все их благотворные свойства.
Придерживаться такой диеты было почти невозможно — но и работать из-за своих болезней я тоже почти не могла и всерьез опасалась, заболев, оказаться без крыши над головой.
Год я просидела на диете, избегая любой пищи, содержащей протеины и другие аллергические для меня вещества. Это означало, что есть мне приходилось почти исключительно домашнюю еду, в основном из зерновых продуктов.
Прошло несколько недель — и начальница изумленно сообщила, что меня не узнает. Я начала разговаривать с покупателями спокойно и вежливо, не срываясь даже в ответ на грубость. Сгладились перепады настроения — а вместе с этим улучшилась способность ладить с окружающими. Я сделалась намного спокойнее, стала тихой, даже застенчивой — никакого сравнения с прежней суетливостью, раздражительностью и агрессивностью. Физическое здоровье мое сильно улучшилось, психическое состояние стало намного стабильнее — и все же глубоко укорененная эмоциональная нестабильность и проблемы с социальной коммуникацией оставались при мне.
* * *
Я сделалась намного спокойнее, и это «новое я» меня пугало. Как будто я вошла в новую реку — и все же было в ней что-то странно и пугающе знакомое. Я еще не вполне понимала, что Донна наконец вышла на дорогу, ведущую в «их мир». Мне отчаянно хотелось бежать обратно, скрыться за своими личинами. Нужно было разрушить построенный мною безопасный мирок — снова испытать стресс, чтобы высвободить тревогу, наделявшую моих «персонажей» неутомимостью и неисчерпаемой энергией. Одна моя подруга собралась в Англию — и я, кем бы эта «я» ни была, решила ехать с ней. Я собрала вещи и сказала Тиму и Мэри, что уезжаю за границу.
