Часа через три, собрав назначенный в поход отряд, состоявший из трех эскадронов гродненских гусар и пяти отборных казачьих сотен, Кульнев объявил приказ:
«Бог с нами! Я пред вами, князь Багратион за нами! В два часа пополуночи собраться у мельницы. Поход до шведских берегов венчает все труды ваши. Честь и слава бессмертная! Иметь с собою по две чарки водки на человека, кусок мяса и хлеба и по два гарнца овса… Отдыхайте, товарищи!»
Офицеры собрались у Кульнева, в мельничной постройке, тускло освещаемой свечным огарком. Спать никому не хотелось. Все находились в приподнятом настроении, понимая важность предстоящего. Денис волновался, пожалуй, более других. Он чувствовал историческое значение предстоящего похода. Швеция! Сколько раз оттуда спускались на русскую землю орды завоевателей! Шведы воевали еще с новгородскими дружинами, ратниками Ивана Грозного, войсками Петра. Они воевали всегда на русской земле, считая свою суровую, окруженную морями страну недоступной для вторжения. И вот наступает час возмездия!
Ровно в два часа ночи при небольшом морозе и попутном ветре отряд начал ледовый поход. Денис на сильной казацкой лошади ехал рядом с Кульневым. Шведы, бежавшие с Аландских островов, оставили на дороге заметный след – обломки повозок, ружья, патроны. Кое-где путь преграждали ледяные глыбы и занесенные снегом полыньи, их приходилось обходить с величайшей осторожностью.
Когда стало совсем светло, Денис отпросился в передние казацкие разъезды. Не терпелось первому увидеть шведский берег!
Наконец этот момент настал… В тумане, стоявшем над морем, все явственнее обозначались очертания деревьев и скал.
Повернув коня, Денис поскакал назад.
– Швеция! Швеция! – размахивая шапкой, кричал он, подъезжая к гусарам, впереди которых находился Кульнев.
Дружное, мощное «ура» потрясло воздух. Кульнев, сняв шапку, перекрестился, потом, расправив пышные усы, привстал на стременах, повернулся к гусарам и скомандовал:
– С богом, ребята! Вперед! Рысью марш!
Шведская пехота, расположенная у берега, открыла стрельбу. Нельзя было терять ни одной минуты. Кульнев с гусарами атаковал неприятеля с ходу. Денис, взяв под команду две казачьи сотни, обошел шведов с правой стороны и ударил с тыла, Не выдержав молодецкой атаки, враг, беспорядочно отстреливаясь, отступил, оставив на льду много убитых и раненых. Восемьдесят солдат сдались в плен.
Гусары и казаки приблизились к берегу. Шведы, засев в небольшой роще, встретили их жестоким огнем. Кульнев приказал казакам спешиться. После двухчасового боя шведов из рощи выбили, отбросив на Стокгольмскую дорогу.
Вскоре первый значительный населенный пункт шведов, местечко Гриссельгам, оказался в руках русских. Став прочно на шведской земле, Кульнев тотчас же известил Багратиона:
«Благодарение богу, честь и слава российского воинства на берегах Швеции. Я с войском в Гриссельгаме».
Появление русских в ста верстах от Стокгольма вызвало невообразимую панику в шведской столице. Толпы жителей стали уходить в глубь страны, запрудив все дороги. Прекратили работу многие заводы и фабрики. Пошатнулась дисциплина в войсках. Три полка шведской пехоты, подойдя к Гриссельгаму, несмотря на численное превосходство, не посмели даже завязать бой с кавалерией Кульнева. Паника в Стокгольме увеличилась еще больше, когда пришло известие, что через два дня после занятия отрядом Кульнева Гриссельгама на севере перешли Ботнический залив войска Барклая.
Однако развивать военные действия на шведской земле не пришлось. Шведы добились перемирия, затем начались длительные переговоры о мире. Войска Барклая возвратились в Вазу. Корпус Багратиона, оставив небольшой гарнизон на Аландских островах, снова расположился в Або.
… Пробыв больше года в авангардных войсках, Денис теперь по праву считал себя боевым, опытным командиром. Службой у Кульнева он был доволен. Но выявилось одно обстоятельство, весьма чувствительно его задевавшее и наводившее на печальные размышления. Все генералы и офицеры, принимавшие участие в военных действиях, получили щедрые награды. Дениса обошли совершенно, хотя, как он сам понимал, его боевые заслуги в эту войну были несравненно большими, чем в прошлую кампанию. В формулярном списке помимо экспедиции на остров Карлое значились славные дела под Брагештадтом, Лаппо, Куортани, Сальми, Перхо, Оровайсом, Гамле-Карлеби, бои на Аландских островах и под Гриссельгамом. Может быть, его забыли случайно? Нет, он знал, что Раевский и Кульнев представляли его к наградам неоднократно. Наконец, сам Багратион особым рапортом в военную коллегию просил о награждении Давыдова георгиевским крестом. Но все эти ходатайства не были удовлетворены. Значит, дело было в том, что кто-то из высоких особ умышленно не желал отмечать его. И Денис догадывался, что этим недоброжелателем был сам злопамятный император. Однако почему же тогда Александр столь милостиво и благосклонно отнесся к нему в прошлую кампанию?
Ответ на этот вопрос тоже вскоре был найден. Возвратившись опять к своим адъютантским обязанностям у Багратиона и пользуясь свободным временем, Денис поехал в Петербург проведать Александра Михайловича Каховского и Четвертинского. Каховский, которого не видел два с половиной года, доживал последние дни. К обычным ревматическим болезням Александра Михайловича прибавилась язва желудка, он сильно изменился, похудел, пожелтел, сделался угрюмым и крайне раздражительным. Но посещение Дениса его обрадовало, приободрило. Каховский с большим интересом слушал живые рассказы двоюродного брата о прусской и финской кампаниях, о мужестве русских войск и бездарности тупых немецких генералов.
– Согласись, любезный Денис, что я во многом оказался прав, – заметил Каховский. – Пристрастие государя к «бештимтзагерам» слишком очевидно. И в этом, по-моему, главное зло. Русские главнокомандующие из немцев, все эти Беннигсены, Буксгевдены, Кнорринги, сковывают силы и дух нашей армии. Я не сомневаюсь, что сама жизнь в конце концов заставит отказаться от услуг пруссаков с их гибельными военными доктринами, и наша русская суворовская наука восторжествует, однако сколько еще препятствий впереди! Сейчас всем здравомыслящим людям ясно, что Михаила Илларионович Кутузов, Багратион или даже Раевский во всех отношениях превосходят этих Беннигсенов и Кноррингов, а попробуй втолковать это государю и близким к нему особам, коими все русское почитается ниже иноземного… Большие потрясения нужны, чтобы отказаться от древней сей косности!
– Я согласен приложить руку под любым вашим словом, почтеннейший брат, – сказал Денис. – И, думаю, не только я… Большая часть офицеров русской армии присоединится к мнению вашему!
