Но большинство из них были китайскими шутками. Он был в состоянии высмеять любого обладателя брюк. У него была такая замечательная память, что он мог рассказывать анекдоты три часа, не переставая. Чаще всего не так интересна была сама шутка, как то, как Брюс ее драматизировал. Фактически он мог рассказывать вам анекдот, который вы уже слышали, как говорится анекдот с [бородой], и все равно вас сгибало напополам от смеха. У него был природный дар, который заставлял вас продолжать улыбаться и чувствовать себя в хорошем настроении, хотя он уже давно попрощался с вами и вышел из комнаты]. Когда мы были свободны от лекций, то уделяли очень много времени отработке техники кунг-фу: ударам, передвижениям, спаррингам. Всем этим мы занимались неподалеку от здания университета на зеленой лужайке. В то время как он демонстрировал нам технику кунг-фу, он постоянно пояснял нам философские принципы, заложенные в ее основу – то, что называл [Тао кунг-фу]. Тао, будучи спонтанностью вселенной – принцип Ин-Янь, где Ин-Янь – две взаимодополняющие друг друга силы, результатом взаимодействия которых является всякое явление, происходящее во вселенной. Большинство из нас вскоре признало эффективность приложения в жизнь этих принципов, мы почувствовали, что постигаем не только целую технику, но мы также знакомимся с духовным миром людей Востока.
Хотя Брюс просто излучал самоуверенность, но он редко был грубым или заносчивым, а когда был в компании, то в нем проявлялись природные мягкость и учтивость. Эго был джентльмен, он был совершенно не похож на тех мужчин, которых я раньше встречала. Он всегда стремился обезоружить человека непосредственностью и искренностью своего поведения своим юмором, обходя все формальности.
Конечно, из-за того, что он обладал кипучей энергией и беспредельным энтузиазмом, его поведение было далеко не ортодоксальным. Как вспоминает ею друг и адвокат Эдриан Маршалл: [Казалось, что Брюс берет от каждого дня много больше, чем этот день несет в себе, его минуты были заполненными минутами. Он ненавидел лень и не пребывал в этом состоянии ни духовно, ни физически, он не тратил время попусту ни при каких обстоятельствах. Я просто не могу представить себе Брюса, находящегося в ленивом бездействии]. Я могу это подтвердить. Даже когда Брюс смотрел телевизор, он полностью не расслаблялся. Он постоянно изучал технику. Вдруг какая-то идея возникала в его мозгу, он вскакивал и тут же записывал в свою тетрадь. Он даже не мог читать книгу, не делая еще что-нибудь в это время. Я часто видела его в кабинете, держащим книгу в одной руке и гантель в другой.
Джеймс Коберн рассказывал мне, как во время долгого перелета из Дели в Бомбей Брюс колотил по блокноту для заметок сначала одной рукой, потом другой до тех пор, пока Джим, не выдержав, сказал: [Эй, парень, ты этим занимаешься уже битый час – ты не можешь остановиться хоть на минутку?] Брюс в извинительном тоне ответил: [Я должен быть всегда в форме]. Брюс мог изумить сидящих в ресторане людей, вскочив вдруг с места и начав демонстрировать какое-либо движение. Он был без комплексов, а иногда просто забывал об окружающих, особенно если спорил о чем-то со своими собеседниками. Я помню, как часто, будучи в студенческом кафетерии, он одной фразой или движением заставлял всех сразу замолкнуть и повернуться в его сторону. Я уже говорила, что Брюс был экстравертом и любил давать представления. Без сомнения, он родился актером и, тем не менее, он не пытался сознательно привлекать к себе внимание
То просто кто-нибудь начинал обсуждать с ним технику или задавал ему какой-либо вопрос, например, как понять одно из любимых высказываний Брюса: [Знать – недостаточно, нужно действовать, желать – недостаточно, нужно приложить усилия]. И тогда Брюс тут же оказывался на ногах и начинал демонстрировать практическое применение этого принципа. Прошли только секунды, а уже вокруг нею собиралась толпа, и все смотрели на него как зачарованные. В его поведении чувствовалось больше желания быть [сифу] – учителем, нежели шоуменом. Он как маньяк ощущал постоянную потребность в увеличении потенциальных возможностей своего тела и разума и хотел, чтобы и мы думали о своем духовном и физическом совершенствовании так же, как я он. Даже тогда, когда он достиг колоссального успеха, он не позволял себе быть напыщенным и капризным.
Фрэд Вейнтрауб вспоминает, что, уже будучи названным одной из газет "королем Гонконга", Брюс мог сказать человеку, с которым его только что познакомили: [Эй, стукни-ка мне по животу, – давай, давай]. Он не любил всяческие формальности с долгими расшаркиваниями, а естественность его поведения была такова, что иногда, когда его снимали для будущего фильма, он снимал с себя рубашку, потому что она ему мешала. Фрэд добавляет: Я помню, как мы однажды стояли около ресторана, и Брюс внезапно нанес в сторону моего лица удар рукой. Я почувствовал колыхание воздуха, но я был всегда спокоен в таких случаях, он контролировал все свои удары и никогда не промахивался, он был снайпером. Джим Коберн поясняет: "Все, что происходило в его жизни, он рассматривал с точки зрения философии воинских искусств, и все, что было в воинских искусствах, он привносил в жизнь. Это всегда вызывало во мне определенное недоумение – как можно все связывать с воинскими искусствами? Но Брюс являлся самим олицетворением своего жизненного принципа, особенно его философской и физической стороны. Он был исключительно показательным примером того, что человек, мотивированный на действие, сильным желанием может трансформировать свою собственную фигуру – в конце концов, его рост был всего лишь 5 футов 7 дюймов (168 см), а весил он 135 футов (около 54 кг). Он в детстве был тощим, словно кусок проволоки – исключительно смертоносное оружие. Когда он демонстрировал свою способность отжиматься от пола только большими пальцами, то в этой его способности не было ничего такого, что напрямую относилось бы к кунг-фу, просто он хотел показать, до какого уровня физических кондиций он довел свое тело постоянными тренировками. Некоторые трюки, которые Брюс любил демонстрировать, имели ту же цель. Эдриан Маршалл так рассказывал о трюке с монетой: [Брюс положил мне на ладонь десятицентовик и сказал: [Давай посмотрим, какой ты быстрый. Когда я попытаюсь схватить с твоей ладони монету, то ты должен успеть сжать кулак. Посмотрим, сможешь ли ты помешать мне]. Хорошо. Он попытался первый раз, я сжал кулак. Потом второй раз, и я снова успел сжать кулак, прежде чем он успел схватить монету. В третий раз мне показалось, что его рука дернулась к моей быстрее, чем раньше, но я снова сжал кулак. Я почувствовал, как сжимаю десятицентовик в своей ладони. Во всяком случае, мне так казалось! Когда я раскрыл ладонь, то увидел, что десятицентовик не только исчез, но вместо него на коей ладони лежал только цент!] Но как я уже говорила – это, в общем, была только игра – маленький трюк. Однако в показательных выступлениях перед публикой он преследовал иные цели, в них, в основном, было практическое применение кунг-фу. Во время этих выступлений Брюс приглашал к себе добровольца из числа зрителей (как правило, это был эксперт по воинским искусствам) и просил его защищаться от удара, наносимого ему Брюсом. Вначале Брюс объяснял своему оппоненту, то, что он намеревался проделать. [Сейчас я попытаюсь нанести тебе [Джэб] по глазам], и Брюс медленно проводил свою руку к цели по траектории будущего удара. Цель Брюса была: показать, что никто не в состоянии успеть защититься от его удара. Раз за разом я видела, как одни из самых сильных мастеров воинских искусств, проживающих в Америке, злились, отчаянно пытаясь защищаться, когда Брюс наносил – свои "джэбы" им в лицо или туловище, но лично я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь сумел это сделать. Одним из самых коронных его номеров был удар, который он наносил кулаком с дистанции в один дюйм до цели. Те, кто хоть раз видел, как работают мастера каратэ или профессиональные боксеры, такие как чемпион Мохамед Али или Джордж Формен, решат, что это совершенно невероятно для человека суметь нанести сокрушительной силы удар с дистанции в один дюйм. Классический удар в каратэ начинается с бедра, и Брюс по этому поводу любил говорить: "Посмотри, сколько потерянного времени проходит с момента начала удара до прихода его к цели. А между тем, в этом нет никакой необходимости, потому что ты можешь нанести такой же мощный удар в более короткой дистанции". В конце концов, прошло немного времени и Брюсу стало трудно находить среди зрителей добровольца, желающего получить такой удар, и ему тогда приходилось возить с собой везде своего ассистента, каким был, например Бобби Бэйкер. Ростом Бобби был выше метра восьмидесяти. Бобби надевал себе на грудь специальное приспособление, препятствующее получению возможной травмы, и вставал на нужное место.
