Пётр Мамонов - Закорючки 1-ый том

Промысел

Мой сын, Ваня, как-то забыл телогрейку в лесу; пришел весной на то место, а там ежики "в рукаве устроились жить. Телогрейку пришлось так и оставить. Не будешь отнимать!

Было 4 года. Меня водили по соседям, ставили на табуретку, и я мог часами читать стихи, пересказывать страницы текста, сочинять и петь. Интересовал весь мир сразу: бежал от бабушки прямо под трамвай; почти не умея плавать, бросался в неведомое море на юге и т.д.

В 4,5 я замолчал. Остался беззащитный один, как мама бросила.

Вот, так и без Бога.

В Китае есть такое место, где живут православные китайцы. Они очень мало едят и много работают; копают мотыгами, сажают-выращивают. Иногда работает небольшой трактор. Их все обижают, хотят прогнать, а они не обижаются.

Другие китайцы тоже трудолюбивый народ; любят порядок, любят хорошо зарабатывать. А китайцы, которых прогоняют, больше всего любят Бога, поэтому у них приятно бывать и никогда не скучно.

Человек пристально следит за собой. А я слежу за ним.

Прости; окажи милость; и Сам, Господи, — милый, любимый. Мне друг рассказал Он так понимает.

С тех пор, это пес время со мной.

«К концу жизни стать бы нормальным человеком».

о. Димитрий Смирнов, проповеди.

Или всюду хорошо; или всюду плохо.

Пишешь, пишешь, а денег вес нет.

Сегодня много было всего. Хорошо жилось только два момента. Когда лежал на диване в чисто убранной комнате и в полутьме слушал лекцию о христианской жизни. И потом пару раз, когда ходил за чаем и видел ночь, крупные низкие звезды.

Я смотрю в окно. Передо мной куча желтых листьев, нападавших с вишни. Каким-то образом в них отражается весь небосвод.

Инок, это тот, кто достиг любви.

Одно дело дерзость, другое — дерзновение.

Выхожу от мамы, стою в переулке и вижу

Садовое Кольцо: множество машин, все несутся. Неужели, и я сейчас там поеду? Сажусь за руль, завожу мотор, — вон он, я среди всех.

Одно дело «дерзость», другое — «дер-зно-вение». Бросаешься, очертя голову, к Непостижимому, — Он сразу рядом. Любит, жалеет, смотрит.

И, если выпил — за руль не садись!

Сижу. Смотрю в окно. Жена идет по тропинке. Думаю: куда это я пошел?

От нашего города до Москвы ходит автобус-экспресс. 2 часа — метро «Тушинская». Как-то раз сажусь, все битком. Места пронумерованы, на чужое не сядешь. С ужасом вижу, передо мной устраиваются два пьяных «дембиля», мат, о бабах и т.д.

Начал размышлять: кто их учил чему-то другому? Всю жизнь их представил, и стыдно стало. Не успел додумать — станция «Тушинская».

«Когда начинает

кто при тебе пресуждать

брата своего, сделай

печальным лицо свое».

Преподобный Исаак

Сирин.

Умиление — это когда начинаешь проливать слезы, осознавая великую милость Бога к себе и ко всему, что творится в мире.

Всегда внезапно. Как снег.

Если бьют наотмашь, уворачиваться поздно.

Утром жена взяла нож, который я подарил сыну на 16-летие и отдала рабочему. А я в 16 лет продал за водку альбом для марок — подарок отца.

Господи, прости нас!

P.S. Отец мне ни слова не сказал.

Спокойно одетые двое молодых людей. Чистые, добротные, не сковырнешь.

— Нет, лучше стали делать. Последний «Феррари» — это очень сильно. Такая форма. Линия прямо из земли снова в землю. Наверху, раз, горбик.

— Я видел горбик. «Прыг» — и нету! Именно, думаю «прыг» и нету. Но я уже взрослый и Понимаю, как хорошо, что этот «прыг» был.

Я лизнул талую капельку на ветке яблони, —

она оказалась соленой на вкус.

Нельзя подменять настоящее ловко сказанным; времени нет.

(«Евангелие» пер. с греческого «благая весть»)

Хорошо бы, конечно, исполнять все условия и правила, и подвиг нести. Но на то и Бог! Он может и даром, просто так.

«И, подойдя, прикоснулся к одру;

несшие остановились, и Он сказал:

юноша! Тебе говорю, встань!

Мертвый, поднявшись, сел

и стал говорить;

и отдал его Иисус матери его».

(Евнг.Лк.7,14,15).

Конец, и Богу слава!

Благодарю В. Кондрашова,

семью свою

и о. Димитрия Смирнова.

П. Мамонов