При этом были случаи, когда в море уходили люди, имеющие за плечами крупные «залеты», иногда граничащие с воинским преступлением. И тогда «включался» главный принцип: «Море все спишет». Это расхожая интендантская поговорка, известно, мясо стухло его, и списали (за борт). В этом случае командиры говорили: «Ладно, пусть идет в море, а мы посмотрим, как он себя там проявит».
Помнится, например, случай, имевший место на Камчатке, когда у интенданта образовалась офигенная недостача — свыше 10 тысяч рублей. С тем он и ушел в море, чтобы спрятать концы в воду. Ведь в море идет полноценная жизнь — расходуются продукты. Тем более что паек у моряка солидный, опять же — одноразовое белье выдается... Вот так и получилось, что по приходу из автономки недостача у этого растратчика исчезла — все било по нолям.
Но чаще залетали по пьянке. Как-то мы уходили в море, а наш боцман Витя Радзан явился к отплытию пьяный. Естественно, старпом Ротач негодовал, сильно ругался.
— Ну вот кто вместо тебя за рули сядет? — сокрушался он. И командиру БЧ-1 Косте Роговенко, непосредственному начальнику боцмана, попало от него на орехи: — Вот теперь сам сядешь за рули, раз подчиненных распустил!
Положение спасло то, что у них в БЧ был нормальный старшина, который рулями управлял, как волшебник. Ну а Витя проспался и потом сидел на рулях, как провинившийся бобик — тихо и покорно.
На другой лодке был смешной случай: там два мичмана из БЧ-5 пришли к отплытию совсем пьяные. Оказавшийся рядом старлей из БЧ-4, делать нечего, запихнул их такими в лодку. Но старпом решил не закрывать на это безобразие глаза и применил показательный метод воспитания.
— В первое погружение напоить негодников вместо рассола соленой водой, чтобы в науку было, — приказал он.
Вывод: Дорогу осилит идущий, а чтобы идти — нужны силы. Перед любым делом, рассматриваемым как автономный поход, приведите в хорошее состояние свое здоровье. Не позволяйте слабостям быть сильнее вас, а болезням нарушать ваши планы.
Так как наш автономный поход весь отражен в моих дневниковых записях, то они послужит каркасом дальнейшего повествования, на который я буду наращивать мышцы воспоминаний в виде деталей, уточнений и развернутых объяснений. Некоторые из них до сих пор сохранили свежесть красок и впечатлений. Так вот, напоследок наш корабельный врач, старший лейтенант Иван Васильевич Ещенко, в медицинских книжках, к ведению которых относился со всей щепетильностью и трепетом, — каждый формуляр, содержащий бесценные сведения о здоровье подводника, со всем тщанием у него был обернут в плотную бумагу красного цвета с соответствующими бирками на обложке и корешке; а сверху, дабы не оказался затерт, дополнительно упакован в полиэтиленовую пленку, как ценный фолиант в суперобложку, — производил формальную запись. Приблизительно такую:
14/XII-78 г.
Предпоходовый осмотр.
Жалоб нет. Пульс — столько-то ударов в минуту, ритмичный. А/Д — столько-то мм рт. ст. В легких дыхание — везикулярное. Живот — мягкий, при пальпации безболезненный.
Физиологические отправления не нарушены.
Дз.: Здоров.
Вр. — подпись
За два месяца до этого Иван Васильевич соизволил допустить нас к средствам личной гигиены, пардон дыхания, учинив другую запись: 27/X-78. Допущен к работам в ИП-46, ПДУ-1.
Тут подразумевались: изолирующий противогаз, который в отличие от фильтрующего, использовавшегося в Гражданской обороне, имеет замкнутый цикл дыхания; и портативное (переносное) дыхательное устройство, которое имеет вид темно-красного пенала. Это как в фильмах про Отечественную войну, где немцы всегда представлялись с ребристыми цилиндрами противогазов. Так, наверное, и образ советского, да уже и российского подводника кинематографисты просто обязаны предъявлять зрителям с ПДУ. И кстати, похожие приборы носят шахтеры.
Это все предусматривалось на случай аварийной ситуации, чтобы каждый из нас имел возможность выжить, включившись в упомянутые дыхательные аппараты.
На глубине
На этом наши мытарства на берегу закончились и начались другие — в море.
«18.12.1978 г., московское время 1315
Бухта Павловского
… сегодня мы заступили на боевую службу…
… вчера с тобой расставался…
Вчера заступил на вахту ночью в 24.00 часа и стоял до 04.00 утра, а перед этим было мое время отдыха около 4 часов… А когда заступил на вахту, то даже и спать не хотелось, хоть и спал перед этим 2-2,5 часа, усталости не чувствуется. Стараюсь сейчас больше читать. Еще вчера осилил «Актеры зарубежного кино», так себе, ничего хорошего… Вчера начал читать какую-то худобу — книжицу, в которой не хватает доброй части страниц, дочитал. Книжица о подводниках, кто-то из моряков хвалил, а мне понравилась лишь отчасти — чего-то в ней не хватает, быть может, даже доброго юмора.
Сегодня все часы перевели на московское время. Ходят слухи, что 8-го марта сдаем свою коломбину.
С заступлением на боевое дежурство отсчет распорядка дня велся уже не по хабаровскому, а по московскому времени. Разница составляла семь часов. Понятное дело, боевое управление стратегической составляющей Вооруженных Сил Советского Союза велось из Москвы, поэтому и время отсчета должно было совпадать.
P. S. …это пятый Новый Год, который буду встречать не в домашних условиях».
Нашел чем хвастаться или от чего печалиться. Впоследствии жизнь показала, что это не предел, как минимум еще дюжину Новых годов подряд я отметил где угодно только не дома — на службе. Хотя и не был в море.
«19.12.1978 г., московское время 0230
Японское море
Время уже 13.00. Сегодня постригся, да так, что кто-то сказал, что я похож на школьника.
Я сел писать письмо ночью, однако не помню, по какой причине случился перерыв продолжительностью в десять часов.
Не я один постригся, многие товарищи это сделали раньше меня, а некоторые даже под ноль, я лишь взял с них пример, правда, не до такой крайней степени.
Сейчас на вахте…
…к этому нет никакой любви или хотя бы интереса. Хочу видеть тебя…
Примерно с 20 на 21 декабря мы через пролив Лаперуза перешли из Японского моря в Охотское. Этот пролив разделяет Японию и Советский Союз (сейчас Россию), а если иметь в виду территорию, то острова Хоккайдо и Сахалин. Это был мой второй переход через него, которому повезло быть воспетым в известной песне. Впервые я проходил тут на пароходе «Советский Союз» в 1976 году, когда, будучи курсантом, плыл на Камчатку — к месту моей стажировки.
Согласно международному праву в мирное время все проливы подводные лодки должны проходить в надводном положении, поэтому «К-523», чтобы не привлекать внимание разведок отнюдь не дружественных нам государств, проходила пролив Лаперуза всегда ночью. Так как этот переход был довольно продолжительным по времени, около 6-8 часов, то свободные от вахты члены экипажа могли подняться в ограждение рубки. Проход через пролив в зимнее время не оставил особых впечатлений у членов экипажа: темный силуэт Сахалина с левого борта, а по правому — светлый сполох на небе со стороны Хоккайдо. А вот летом бурун воды, толкаемый носом подводной лодки, и волны, расходящиеся по бортам вкосую, светятся, мигают, искрятся, что выглядит величественно и запоминается. А все море фосфоресцирует в основном фиолетовым, красноватым или зеленоватым цветами. Проведешь по мокрой резиновой обшивке корабля пальцем, и микроскопический планктон высвечивает то, что ты начертил.
