Впрочем, он найдет через семь-восемь лет способ ликвидировать эту «язву» без острого «бистури» — хирургического ножа, который он ловко научился заменять с юности на простой крестьянский серп, всегда находившийся в его распоряжении как «предмет, орудие для отрезания».
Муссолини был трибуном толпы. Он обладал особым чутьем лидера массовых волнений, политической интуицией, волей, организованной сноровкой и самодисциплиной, беззастенчивым цинизмом и практицизмом. Это был «виртуозный циркач», «артист действия», человек, подстегиваемый личным честолюбием, неумолимой решительностью и необычайной умственной возбудимостью. И все это сочеталось с псевдопатриотическими и псевдосоциалистическими, националистическими воззрениями, усиленными, словно многими “рупорами, ораторскими способностями, большим природным даром и физической силой.
В каждой фразе Муссолини-оратора все искали смысл. А если порой не находили и не было ничего в речи, кроме пафоса и напряжения голосовых связок, то все равно «фаши» упорно искали смысл или, точнее, по-своему домысливали сказанное дуче. Например, он сказал: «Да», а все вокруг повторяли: «Да, это очень важно… так и будет…»
…Как мне пришла мысль начать эту непростую книгу о Муссолини, о его и о нашем времени?
Лет пятнадцать тому назад в Комо, что на севере Италии, проходила встреча мэров ведущих городов Европы. Там мои итальянские друзья рассказали, что на берегу озера Комо в одном из старинных строений объявился некто Микеле Моретти, бывший партизан-гарибальдиец, личность загадочная, немногословная, с редкой судьбой. Он прожил почти сорок лет в Швейцарии, в эмиграции, под чужим именем.
— Почему понадобилось ему выехать из демократической свободной Италии в не менее свободную Швейцарию, жить там под чужим именем? — недоумевал я.
— Так было надо, — последовал ответ. — Микеле — лицо закрытое, секретное. Это он застрелил Муссолини в апреле 1945-го.
— А как же полковник Валерио? Его имя приводится во всех энциклопедиях. Это он считается исполнителем приговора участников движения итальянского Сопротивления, — продолжал сомневаться я.
— Если хочешь, можем организовать встречу. Все выяснишь сам. Только что-либо писать временно запрещено. Партийное табу. В интересах безопасности и Микеле Моретти, и того, кто желал бы сделать секретное гласным. Но расстрелял Муссолини не Вале-рио, а Микеле…
История Микеле Моретти меня заинтриговала. В декабре 1985-го состоялась наша первая встреча, которая и заложила интерес к теме «Последние дни Муссолини», стремление проникнуть в тайны той далекой, сложной, опасной и очень противоречивой эпохи.
От Моретти я узнал многое о Муссолини, иерархах, Кларетте Петаччи. Затем были прочитаны тома литературы. Итальянской из разных десятилетий, отечественной, союзнической… Дневники супруги Ракеле, записи мужа дочери — графа Чиано. Все ищут дневники Муссолини, но тщетно. Я думаю, что дуче дневников как таковых просто не вел. Они были ему не нужны. Все, что он успел написать, публиковалось немедленно. А для «разговора с самим собой» в дневниковых записях у дуче просто не было времени.
То, что писалось в Италии о Муссолини, и то, что оставил в сборниках статей он сам, не создает полной картины его личности. По понятным причинам все было тенденциозным, направленным на пропаганду политики, внутренней и внешней, проводимой фашистским режимом. Противники и критики «фаши» стояли на непримиримо противоположных позициях по отношению к режиму Муссолини. В итоге они вышли победителями из Второй мировой войны, завершившейся полным разгромом гитлеровского национал-социализма и итальянского фашизма. Отсюда понятны характер, политическое наполнение всех произведений и исторических исследований, выходивших из-под пера победителей. Нейтралов практически не было, да, впрочем, и не могло быть.
В 80-х — 90-х годах интерес к персоне Муссолини проявился вновь. И особую роль сыграла внучка дуче Алессандра Муссолини, чуть было не ставшая на муниципальных выборах в Неаполе мэром этого одного из ведущих по размерам и значению городов Италии.
Алессандра — член палаты депутатов парламента, один из лидеров парламентской группы от партии Национальный альянс (несколько лет назад Итальянское социальное движение — неофашисты). Несмотря на то, что в интервью она не отвечает ни на один вопрос о собственном деде, кроме того, что достойна своего исторического предка, она заставила многих внимательнее и неоднозначно заглянуть в прошлое.
Алессандра, поверив, что я, российский публицист, не гонюсь за «горячими» сенсациями вокруг новых сведений из личной жизни дуче и членов его семьи, познакомила меня со своей матерью Марией — младшей сестрой Софии Лорен и отцом Романо (он — в разводе с Марией. Женат во второй раз) — музыкантом, композитором, но главное — историком, прожившим почти пятьдесят послевоенных лет в непростых условиях с тяжелым «багажом» сына дуче. Его, талантливого пианиста, из понятных соображений до середины 90-х годов не выпускали на ведущие сцены больших городов. Еще в 1985-м я слушал его концерты в предместьях Флоренции. В Риме он, римлянин, был запрещен. И только к завершению тысячелетия, он заговорил открыто. И языком музыки, и воспоминаниями историка, свидетеля событий. Свидетеля, безусловно, заинтересованного, но обладающего уникальной памятью, удивительной начитанностью, широкой осведомленностью и эрудицией, большой подвижностью. Он не сидит на одном месте, но его передвижения всегда с большим смыслом. «Время жизни для каждого небезгранично, и терять его после семидесяти, да и раньше, просто жаль. Теперь я в постоянной погоне за моим временем…»
…26 апреля 1999 года в Риме состоялась премьера фильма известного режиссера Франко Дзеффирелли «На чашку чая с Муссолини». О периоде зрелого дуче, его женском и другом светском окружении. После просмотра Романо Муссолини пригласил меня в кафе на окраине Рима, на чашку кофе и готов был комментировать любую сцену из фильма. Делал он это доброжелательно, с улыбкой, понимая и должным образом оценивая трудности режиссера, практически его сверстника Франко Дзеффирелли.
Романо написал книгу и серию статей в толстых еженедельных журналах о разных периодах жизни отца. Нетрудно понять, что на каждое событие можно взглянуть под разным утлом зрения и каждый факт расценить как «плюс» и как «минус». А видение сына — чаще всего в пользу отца, какой бы одиозной фигурой в истории он ни был (для других или даже для большинства).
Многое могла бы поведать будущим поколениям старшая сестра Романо Эдда (1910–1995), но ее уже несколько лет как отпел в римской церкви на площади Святого Эуклидио ирландский священник. Личные записи старшей дочери Муссолини, жены расстрелянного по приказу дуче графа Чиано — бывшего министра иностранных дел в правительстве Муссолини, члена Большого фашистского совета, имевшего самые широкие контакты с западными дипломатами, остаются пока неопубликованными и заперты, видимо, до поры до времени в рабочем столе из ясеня у старшего сына Эдды 68-летнего Фабрицио. Все ждут исторических откровений.
