— Нашли кого спрашивать! Я сейчас не различаю запахов.
— Что-то такое… — Он подыскивал подходящее слово. — Да, что-то эротическое.
— Ну, не знаю. Может, запах куриных палочек, которые я жарила не так давно?
— Нет, клянусь, что это не расфасованная еда. — Он переступил порог ее квартиры. Привлекателен он или нет, ей сейчас не до него. Она планировала написать письмо Джону, и фразы типа «все мужчины — ублюдки» вертелись у нее в голове. — Запах лимона, причем свежий. Весьма стимулирующий.
Гаррис посмотрел на Луизу, раздув ноздри.
— Уж не рекламируете ли вы стиральные порошки?
— Остроумно, совершенно в вашем духе, мадам. Вы снова покупали ароматические свечи?
— Неужели вы и вправду учуяли запах? Это ароматическое масло.
— Думаю, так пахнет в той самой деревеньке в Венесуэле. Вам стоит закапать в нос несколько капель.
— Я знаю. — Луиза взяла Гарриса за локоть и подтолкнула к двери. — Благодарю вас, Гаррис. Это подтверждает, что нос мой утратил всякую чувствительность к запахам, хорошо бы засвидетельствовать это завтра в присутствии моих нанимателей.
— А знаете ли вы, что полезно при простуде?
Гаррис повернул голову к двери, которую Луиза уже собиралась захлопнуть за ним.
— Просветите меня.
— Секс, — объявил он не моргнув глазом.
— Секс?
— Секс заставит вас пропотеть. Одна из наших звезд подхватила отвратительную простуду во время съемок несчастного случая. Мы вели их три дня подряд. Она говорила…
— Доброй ночи, Гаррис. Спасибо за совет.
Она захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Сильно втянула в нос свежий воздух, пахнущий лимоном. Лучше ей не стало. Луиза пригляделась к новому канделябру. Надо бы еще раз зайти в магазин и купить свечи для него, но у нее еще оставалось немало больших огарков, к тому же с деньгами было хуже, чем ей хотелось бы признать. Лежит неоплаченный счет за телефон. Она подошла к пианино и осторожно опустила крышку на клавиатуру. Видимо, она проявила излишнюю амбициозность, ожидая, что соседям придется по вкусу ее музыка. В маленьких квартирках, типичных для любого пригорода Лондона, мало шансов уберечься от шума.
Луиза поплелась в кухню. Ей все еще хотелось есть. Открыла дверцу холодильника и присела на корточки, проверяя, что там осталось. Так, полбутылки южно-африканского белого вина, завернутые в фольгу остатки чего-то от воскресенья, кусок пиццы, увенчанный ломтиком подсохшего чеддера. И четыре вялые луковицы. Луиза нахмурилась и подошла к полке на двери. Тахинная халва? Она съела ее так много, что вряд ли когда-нибудь еще захочет попробовать. Сухая горчица, майонез и обертка от американского рокфора. И еще маленькая упаковка чего-то с портретом Пола Ньюмена[2] на ней; Луиза купила ее, но не знала, что с ней делать.
Луиза чертыхнулась, достала из холодильника тот самый ломтик чеддера и откусила немножко. Сегодня первый день ее новой жизни, но по-настоящему все начнется завтра. На работе она покажет им, на что способна, и мало того, отправится в супермаркет и купит то, что можно есть с удовольствием. И все это она станет делать в джемпере и юбке, отлично заметной, а не скрытой кардиганом. У нее сейчас слишком хорошее настроение, чтобы написать Джону сегодня вечером. А завтра она настрочит письмо без лишних размышлений. Луиза настроила радио в кухне на классическую музыку по FM и вальсировала до изнеможения, зная, что будет спать сном младенца.
— Луиза, мы решили тебя уволить.
— О нет, Эндрю, ты не можешь иметь в виду это! — Луиза обошла стол, за которым Эндрю восседал посреди офиса; сегодня она надела на голову полуобруч с закрепленными на нем двумя пластмассовыми игрушечными антенками с кисточками из блестящего люрекса, и теперь эти кисточки болтались у нее перед глазами. — Я предана делу. И я прошу меня извинить. И я здесь, верно? Джез, да вразуми же его!
Джез нервно откашлялся и опустил глаза на брошюру, которую он, удобно развалившись в кресле, просматривал, держа на коленях. Луиза могла бы сказать, что он пришел в ажитацию.
— Я не могу поверить, что ты способен поступить со мной подобным образом без всякого предупреждения, — снова повернувшись к Эндрю, продолжала Луиза, а он тем временем молча поправлял галстук, после чего бросил на Луизу свой самый «менеджерский» взгляд. — Это потому, что ты вчера встретил меня во «Вспышке», верно?
Эндрю не ответил, только приподнял брови.
— Послушай, — не унималась она, — я до сих пор чудовищно простужена, но тем не менее я вчера вышла из дома, чтобы сделать нечто позитивное для «Зверских весельчаков». Я купила вот эту юбку. — Луиза вильнула бедрами — достаточно скромно, хотя от нее и не требовали здесь абсолютно строгих манер. Во «Вспышке» я как раз выбирала кое-что, когда вошел Эндрю. Вы должны мне верить. Я всерьез думаю о своей роли здесь. Я даже купила вот это по дороге на работу. — Она потрогала пластиковые антенны. — Вы должны понять, мальчики. Я… мне не следовало приходить сегодня на работу. Вы только посмотрите на мой язык.
Луиза запрокинула голову назад и широко открыла рот, чтобы им было хорошо видно. Джез снова откашлялся. Луиза услышала, как страницы брошюры зашелестели с пугающей быстротой.
— Прекрати, Луиза, — резким голосом произнес Эндрю. Луиза посмотрела на него умоляюще. Эндрю опустил руку и потуже заправил просторную рубашку за свой не слишком просторный пояс. — Нет никакого смысла предаваться ламентациям. Мы давно уже думали тебя уволить. Вчерашний день только помог нам принять окончательное решение.
— Пожалуйста, не увольняйте меня. — Луиза перестала наседать на Эндрю и прислонилась спиной к стене. Антенны с люрексом вдруг показались ей не слишком удачной идеей, и Луиза осторожно сняла их с головы, невольно вскрикнув от боли — несколько волосков зацепились за пластиковый полуобруч. — Пожалуйста, не надо. Я понимаю, что была не слишком удачным руководителем проекта, но теперь все пойдет иначе. Мне действительно хочется сделать что-нибудь толковое.
Эндрю смотрел на нее с полным безразличием.
— Если вы меня уволите, я даже не смогу никуда поступить, меня никто не примет по найму. Дайте мне хотя бы месяц, чтобы найти другое место. Один месяц?
Джез поглядел поверх своей брошюры на Эндрю. Взгляд у него был сочувственным. Он молчал. Так оно обычно и происходило. Эндрю вел себя напыщенно, Джез оставался невозмутимым. Когда дело доходило до неприятных вещей вроде увольнения несостоятельного сотрудника, решения провозглашал Эндрю.
— Мне очень жаль, Луиза. — Эндрю протянул к ней руки с таким видом, словно упрашивал опасного психопата отдать пистолет. — Дело не только в том, как ты относишься к работе. Речь идет о реорганизации предприятия. Дела идут не блестяще.
