Вся наша страна восхищалась отвагой, хладнокровием и высоким летным мастерством, которые проявили верные дочери нашей Родины в труднейших условиях. Славные героини всему миру доказали, на какие подвиги способны женщины страны социализма. Забегая вперед, надо сказать, что их рекорд более 28 лет значился в таблице международных авиационных рекордов.
За этот перелет Валентине Гризодубовой, Полине Осипенко, Марине Расковой, первым женщинам в нашей стране, было присвоено звание Героя Советского Союза.
"Способна ли я хоть на что-нибудь подобное? - с тревогой размышляла я. - Ведь так еще мало знаю и умею!"
Марина Раскова не искала славы в этих перелетах. И ее, и подруг вело одно стремление: подготовиться к будущим испытаниям, помочь укрепить оборону страны.
В своих записках Раскова писала: "Советская авиация создана и существует для охраны мира. Народ нашей великой Родины прекрасно понимает, что каждая победа советской авиации является лишним звеном в цепи, укрепляющей мощь и обороноспособность нашего социалистического Отечества".
Кажется, все это - кадры из давным-давно прошедшего фильма. Солнечный осенний день. Вся Москва вышла на Комсомольскую площадь встречать летчиц-героинь, которые ехали с Дальнего Востока в специальном поезде.
Я стояла в толпе, приподнималась на цыпочках, старалась рассмотреть их лица. Сколько народу кругом! Так встречали челюскинцев, папанинцев, экипажи Чкалова и Громова. И вот теперь встречают летчиц.
Раскова смеялась. Сотни рук с цветами тянулись к ней, и не было, кажется, ни конца, ни края народному торжеству...
Но пришел грозный 1941 год. Сломалась, ушла в далекое далеко мирная жизнь. Началась война. Расковой, слушательнице Военной академии имени Фрунзе, было 29 лет... Мама Анна Спиридоновна и дочь Танюша эвакуировались на Волгу, в далекий поселок Васильсурск. Брат Роман с первых дней был в действующей армии. А Марина Михайловна осталась в Москве.
Фашистские самолеты каждую ночь прорывались к столице. Когда налеты заставали летчицу дома, она спешила в штаб противовоздушной обороны. Не раз тушила пожары, оказывала первую помощь пострадавшим. А после отбоя шла домой, садилась за письменный стол и готовилась к занятиям в академии.
8 сентября она выступала на женском антифашистском митинге:
- Дорогие сестры! Неизмерима наша ненависть к врагу. Непоколебима наша воля к победе. Неисчерпаемы наши силы, которые мы целиком отдаем Родине для борьбы с врагом!.. Советская женщина - это сотни тысяч высококвалифицированных мастеров на гигантских заводах, где тысячами рождаются наши боевые самолеты, танки, пушки и пулеметы. Советская женщина это сотни тысяч автомобилисток, трактористок и летчиц, готовых в любую минуту сесть на боевые машины и ринуться в бой...
Притихший зал жадно ловил ее слова, а наутро речь передали по радио и напечатали в газетах.
Но она чувствовала себя не у дел: разве можно спокойно жить, когда родная земля истекает кровью?
Марина писала рапорты об отправке на фронт. Ей приказывали ждать. Чего ждать? К тому же она знала, что на столы военкоматов ложатся тысячи заявлений девушек с просьбой направить в войска. Среди них с пометками: "Летчица Осоавиахима", "Работаю в Гражданском воздушном флоте..."
Марина Раскова пошла в ЦК партии.
- Нужно создавать женские авиационные части.
- Женские?
- Да, женские!.. По-моему, уже доказано, что женщины летают не хуже мужчин.
- Что же, подумаем над вашим предложением.
Подумали. И в сентябре состоялось долгожданное решение: сформировать женские авиационные части из женщин - пилотов ГВФ и летчиц-спортсменок... Поручить М. Расковой...
Дальше она уже не читала, бросилась к телефону. Нельзя терять ни минуты. Вместе со своими помощниками - неоднократной мировой рекордсменкой Верой Ломако, известными летчицами сестрами Тамарой и Милицей Казариновыми, политработниками Евдокией Рачкевич и Линой Елисеевой - Раскова составляла списки летчиц, разыскивая их повсюду: в Гражданском воздушном флоте, в аэроклубах, в авиационной промышленности.
Сотни женщин откликнулись на ее призыв. Имя Расковой было овеяно легендами. Кто из девушек не мечтал в это трудное для страны время находиться рядом с ней? Среди них была и я.
Марина Михайловна Раскова и опытный, отличный летчик Евдокия Давыдовна Бершанская, наш будущий командир полка, встретились на Волге.
Приглядывались друг к другу недолго. Сразу перешли на "ты".
- Знаешь, Дуся, - сказала Раскова, - жизнь опрокидывает наши планы. Вначале я думала создать один женский авиационный полк. Но уже прибыло столько людей, что можно укомплектовать три. И каждый день приезжают и приезжают...
- Что же, этому только радоваться надо!
- А я и радуюсь.
И добавила официальным тоном:
- Вы, товарищ Бершанская, назначаетесь штурманом соединения. Этим круг ваших обязанностей не ограничивается. Будете руководить всеми ночными полетами...
- Есть, товарищ командир!
Так началась наша работа. Упорная, ожесточенная, с бессонными ночами.
Бершанская, кажется, вообще не уходила с аэродрома. Днем на учебных самолетах обучала девушек-летчиц слепым полетам по приборам на аэродроме. Ночью проводила практические занятия в полете.
Однажды, вернувшись из Москвы, Раскова срочно вызвала Бершанскую.
- Вы назначены командиром полка.
Раскова пожала Евдокии Давыдовне руку. Бершанская оторопела.
- Какого полка?
- Ночного. Легкобомбардировочного.
- Я думала, вы мне серьезное дело предложите... А что можно сделать на этих учебных тихоходах У-2?
- Многое можно сделать, дорогая Евдокия Давыдовна. Очень многое. Наши "уточки" могут незаметно, с выключенным мотором, ночью появиться над важнейшими военными объектами врага. И пройдут они там, где не пробиться бомбардировщику!
Бершанская задумалась.
- Может быть, вы и правы...
В мае сорок второго Бершанская доложила:
- Полк к боевым действиям готов!
Да, мы были готовы, но мечтала-то я стать истребителем.
В день моего приезда я шла по коридору школы, раздумывая, кому бы доложить о прибытии. И вдруг:
- Вы уже тут? Здравствуйте, истребитель!
Я обернулась. Да это она - то же милое лицо, те же чуть грустные глаза и добрая улыбка. Неужели запомнила, узнала? Вот радость!
- Марина Михайловна! То есть товарищ командир! - тут же поправилась я. - Летчик-инструктор Чечнева прибыла в ваше распоряжение.
- А вы повзрослели. Это хорошо. Ну пошли ко мне, - сказала Марина Михайловна, распахивая дверь кабинета. - Как летается? Значит, будем воевать вместе?
Узнав, что я летаю ночью, Марина Михайловна удивленно вскинула брови:
