Однако это объяснение не удовлетворило советскую делегацию. У Советского правительства, заявил Молотов, на основании сообщений его представителей в Финляндии и Румынии создалось совсем иное впечатление. Войска, высадившиеся на южном побережье Финляндии, никуда дальше не двигаются и, видимо, собираются надолго задержаться в этой стране. В Румынии дело также не ограничилось одной лишь военной миссией. Туда прибывают все новые германские воинские части. Их уж слишком много для одной миссии. Какова же цель этих перебросок германских войск? В Москве подобные мероприятия не могут не вызвать беспокойства, и германское правительство должно дать четкий ответ на эти вопросы.
Тут Гитлер предпринял испытанный дипломатический маневр: сослался на свою неосведомленность. Пообещав поинтересоваться вопросами, поставленными советской стороной, Гитлер заявил, что считает все эти дела второстепенными. Сейчас, сказал он, возвращаясь к своей первоначальной теме, настало время обсудить проблемы, вытекающие из скорой победы держав оси.
Затем Гитлер стал снова развивать свой фантастический план раздела мира. Англия, уверял он, в ближайшие месяцы будет разбита и оккупирована германскими войсками, а Соединенные Штаты еще многие годы не смогут представлять угрозы для «новой Европы». Поэтому пора подумать о создании нового порядка на всем земном шаре. Что касается германского и итальянского правительств, продолжал фюрер, то они уже наметили сферу своих интересов. В нее входят Европа и Африка. Японию интересуют районы Восточной Азии. Исходя из этого, пояснил далее Гитлер, Советский Союз мог бы проявить заинтересованность к югу от своей государственной границы в направлении Индийского океана. Это открыло бы Советскому Союзу доступ к незамерзающим портам…
Здесь советский делегат перебил Гитлера, заметив, что он не видит смысла обсуждать подобного рода комбинации. Советское правительство заинтересовано в обеспечении спокойствия и безопасности тех районов, которые непосредственно примыкают к границам Советского Союза.
Гитлер, никак не реагируя на это замечание, снова стал излагать свой план раздела британского «бесконтрольного наследства». Беседа стала приобретать какой-то странный характер, немцы словно не слышали, что им говорят. Советский представитель настаивал на обсуждении конкретных вопросов, связанных с безопасностью Советского Союза и других независимых европейских государств, и требовал от германского правительства разъяснения его последних акций, угрожающих самостоятельности стран, непосредственно граничащих с советской территорией. А Гитлер вновь и вновь пытался перевести разговор на выдвинутые им проекты передела мира, всячески стараясь связать Советское правительство участием в обсуждении этих сумасбродных планов.
Беседа длилась уже два с половиной часа. Вдруг Гитлер посмотрел на часы и, сославшись на возможность воздушной тревоги, предложил перенести переговоры на следующий день.
Все поднялись со своих мест. Риббентроп спросил, нет ли возражений против того, чтобы пригласить прессу. Никто не возражал. Шмидт вскочил из-за стола, подошел к двери, высунул голову в вестибюль и что-то сказал. Кабинет тут же заполнился людьми с фотокамерами и киноаппаратами. Среди них был и фотокорреспондент «Правды» М. М. Калашников. По просьбе репортеров все участники переговоров снова заняли места за столом, и их стали фотографировать с разных точек. Затем было сделано несколько групповых снимков. Вероятно, все это продолжалось бы без конца, если бы Риббентроп не предложил репортерам покинуть кабинет.
Гитлер пожелал советским представителям хорошо провести время в Берлине. Молотов напомнил, что вечером в посольстве будет прием, и пригласил Гитлера. Тот неопределенно ответил, что постарается прийти. Попрощавшись, мы покинули кабинет Гитлера. Нас снова провели через анфиладу залов во внутренний двор имперской канцелярии.
На город уже спустились ранние осенние сумерки. Дул пронизывающий ветер, улицы опустели. Черные «мерседесы» быстро доставили нас во дворец Бельвю. Там за опущенными тяжелыми шторами ярко горел свет, было тепло, и воздух был напоен ароматом новой партии свежесрезанных роз. Сразу же был составлен отчет о состоявшейся беседе. Его зашифровали и отправили телеграфом в Москву.
Вечером в особняке посольства СССР на Унтер ден Линден был устроен большой прием по случаю пребывания в Берлине советской правительственной делегации. В мраморном зале стоял стол в виде огромной буквы «П». Его украшали яркие гвоздики и старинное серебро. Был извлечен сервиз на 500 персон, с незапамятных времен хранившийся в посольстве для особо торжественных случаев. Гитлер не явился на прием, из этого делали вывод, что он «недоволен» ходом переговоров. Зато присутствовали многие другие высокопоставленные нацисты во главе с рейхсмаршалом Герингом. Его грузная фигура, напоминавшая огромного разукрашенного павлина, привлекала всеобщее внимание. Пристрастие Геринга к мишуре, показной роскоши и театральности было поистине невероятным. Получив чин рейхсмаршала — единственный в третьем рейхе — он придумал для себя специальную форму из серебряной ткани. От плеч и по пояс его грудь украшали ордена, медали и пестрые ленты, как у чемпиона-тяжеловеса. На каждом пальце его рук красовалось по нескольку колец с драгоценными камнями и брильянтами. Рассказывали, что дома он любил одеваться в римскую тогу и носил сандалии, украшенные брильянтами. Его многочисленные виллы поражали своей роскошью.
Экстравагантность Геринга придавала ему своеобразную «респектабельность» в глазах западных политиков. Его считали «спортсменом» и «человеком света», что облегчало Чемберлену и другим мюнхенцам распространять на Западе перед войной версию о том, будто в нацизме есть нечто «порядочное».
Между тем Геринг был одним из подлейших нацистских преступников. Наркоман и психически неуравновешенный человек, он до прихода Гитлера к власти провел несколько лет в сумасшедшем доме. Когда же нацистский переворот вознес его на вершину власти, Геринг дал волю своим причудам и низменным страстям. Именно он был создателем концентрационных лагерей в первые годы нацистского рейха. Уже позднее их передали в ведение Гиммлера. Инициатива использования иностранных рабочих в качестве рабов на немецких предприятиях также принадлежала Герингу…
На приеме в посольстве присутствовал также Рудольф Гесс, считавшийся третьим человеком в рейхе после Гитлера и Геринга (в начале войны Гитлер объявил, что в случае его гибели первым наследником становится Геринг, а если и он погибнет, то фюрером должен быть Гесс).
