Москва была городом прежде всего трудовым. Она давала шестую часть промышленной продукции страны, имела несравнимый с другими центрами объем строительства, сосредоточивала лучшие творческие силы. Образование, полученное в Москве, считалось эталоном. Транспорт в столице работал как часы, поддерживался строгий порядок, преступность носила в основном бытовой характер. Сейчас в это трудно поверить: за неделю происходило одно-два убийства. Любители жить не честным трудом, а всякими махинациями, строго преследовались. Паспортный режим служил барьером для иногородних мошенников, спекулянтов, воров и бандитов. Недостаток рабочей силы на предприятиях восполнялся «оргнабором» молодежи из близлежащих областей. С национальных окраин не брали, существовала концепция, что Москва всегда должна оставаться русским городом. И это удавалось при всей многонациональности ее населения. Приехав на работу или учебу, человек понимал, что не должен жить по обычаям малой родины, часто здесь совершенно неприемлемым, а принимать установленные многими поколениями коренных москвичей правила человеческого общежития. «Вечерняя Москва» была газетой города-труженика.
Разумеется, каждый читатель кроме общемосковских тем искал то, что ему было ближе по профессиональным и интеллектуальным интересам, увлечениям, складу личности. При тогдашней общедоступности всех видов зрелищ (билет в первый ряд партера Большого театра стоил три с полтиной, в другие театры – от полутора до двух рублей) москвичи всегда стремились быть в курсе событий в мире искусства. И газета ни одно из них не оставляла без внимания. Театральные и эстрадные премьеры, гастроли, выставки рецензировались на следующий же день. Отмечались дебюты, юбилеи и прочие приятные атрибуты культурной жизни.
Газета сообщала обо всех изменениях в работе транспорта, о вводе новых домов, предприятий, бытовых и торговых учреждений, о новой продукции и достижениях промышленности, чутко прислушивалась ко всему новому в медицине, в фундаментальной и прикладной науке, технике.
Массу информации самого разнообразного характера давала полоса объявлений. В том числе специфической: кто с кем разводится. Политика Советской власти была направлена на всемерное укрепление семьи. Разводящихся отчитывали на партийных, профсоюзных и комсомольских собраниях, им возводили всяческие барьеры. Один из них – обязательная публикация объявлений о каждом таком прискорбном случае в газете. Бракоразводные объявления печатались ежедневно многими десятками, и находились читатели, которые именно с них начинали знакомство с номером. А если в них встречались известные фамилии, об этом говорил весь город. Тогда было правилом для предприятий и организаций сообщать через газету о кончине коллег, выражать соболезнования родным и близким покойного. Тоже часть информационных обязанностей прессы.
Газету делал сравнительно небольшой коллектив журналистов. Заместителями главного были многоопытный Михаил Мартемьянович Козырев и я, новобранец. Написать обо всех, кто находился в штате, нет никакой возможности, поэтому ограничусь теми, кто работал в «Вечерке» испокон лет, был ее живой историей, кого уж нет и кто ничего сам не расскажет.
Начну по справедливости с Всеволода Васильевича Шевцова, ответственного секретаря, так сказать, начальника штаба редакции. К нему так и просится эпитет «блестящий». Как журналист. Как кладезь знаний по истории Москвы, по искусству и спорту. В этих сферах его знали все, и он знал всех, кто того был достоин. Добавьте к этому острое чувство юмора, ироничность, старомосковское воспитание, природную элегантность, и вы поймете, почему Всеволод Васильевич, или Сева, как его звали сверстники, в глазах многих был символом «Вечерки». Кстати, в случае чего, он и отбрить был мастер. Шевцов нежно, но требовательно опекал нескольких интересных и своеобразных авторов из старой журналистской гвардии, чьи заметки привносили в газету неповторимые краски, в том числе Дмитрия Зуева, великого знатока и любителя подмосковной природы. В редакции Зуев появлялся в неизменном доисторическом непромокаемом плаще, с палкой в руках и рюкзаком за плечами, принося каждый раз свежую весточку из леса – первые фиалки и ландыши, ягоды, диковинной формы грибы. Шевцов звал его только Митькой, говорил с ним несколько иронически, но без его заботливых рук не было бы чудесных зуевских книг. Семен Давыдович разглядел в Шевцове еще и недюжинный талант организатора и выдвинул его в ответственные секретари.
Главной опорой главного редактора и его верным другом был заведующий отделом партийной жизни Илья Львович Пудалов. Он пришел в газету из горячего цеха завода «Серп и молот», рабочая закваска чувствовалась во всем его поведении. В силу своей специфики «Вечерняя Москва» не печатала официальных материалов, о крупных политических мероприятиях давала собственные краткие отчеты. Пудалов был прекрасным мастером этого ответственного и небезопасного жанра. Соперничать с ним мог только сам Индурский. Наиболее ответственные отчеты они делали вместе.
Надежными коренниками были заведующий отделом промышленности и транспорта, неизменный секретарь партбюро Николай Александрович Сидоров и заведующий отделом строительства и городского хозяйства Леонид Львович Баренбаум. Баренбаум знал руководителей всего аппарата, управлявшего этими отраслями, еще рядовыми инженерами и прорабами, для него все двери в этом аппарате были открыты. Что помогало не только в работе, но и в решении то и дело возникавших бытовых проблем работников редакции и их родственников. Лично я ему благодарен за первую в жизни отдельную квартиру, полученную не где-нибудь, а в доме на только что отстроенном проспекте Калинина, где моими соседями стали Алексей Арбузов, Юрий Яковлев, Вера Васильева, Геннадий Бортников и другие известные люди. Марка «Вечерней Москвы» того требовала. В день получения ордера весь редакторат поехал на футбол в Лужники – было заведено не пропускать интересные матчи. Я прихватил бутылку коньяку. Мы сидели в ложе прессы, где тогда распивать ее было, мягко говоря, неудобно. Пришлось это сделать в условиях конспирации. Семен Давыдович, который пил только в случае крайней необходимости и чисто символически, пошел на нарушение, глазом не моргнув.
В московской медицине нашим полпредом была Маргарита Михайловна Рождественская (М. Багреева). Ее знали все знаменитости и просто хорошие врачи. Об их достижениях, новинках здравоохранения она всегда узнавала первой. Похоже, ее подопечные сообщали ей прежде, чем своему начальству. А в «Вечерке» выдать новость раньше всех газет – на профессиональном жаргоне «вставить фитиль» – ценилось сугубо.
