«Вечная слава воину Советской Армии
Герою Советского Союза
гвардии майору
Бербешкину Александру Андреевичу,
павшему в боях за свободу
и независимость нашей Родины
в Великой Отечественной войне».
Мстя за смерть любимого командира, воины дрались с утроенной энергией и яростью.
Командование полком принял я. Мы вели тяжелые кровопролитные бои в районе Бортников, а затем — Жукова. Противник бросал против нас танки, использовал в большом количестве шестиствольные минометы и метательные аппараты. Но все воины полка сражались мужественно и отважно. Как всегда, впереди были коммунисты и комсомольцы, ветераны полка, такие как Герои Советского Союза заместитель командира полка гвардии майор В. М. Косоруков, отважный разведчик член партийного бюро полка гвардии старшина И. Г. Малин, мужественный бронебойщик гвардии старший сержант А. В. Макалов и многие другие.
Пример коммунистов и комсомольцев вдохновлял на подвиги и других воинов. Командир минометного расчета гвардии старший сержант А. Н. Балыбердин в самые критические минуты боя не отходил от миномета и вел меткий огонь по вражеской пехоте. Не раз точный огонь его миномета заставлял гитлеровцев откатываться с большими потерями. Боевую закалку Балыбердин получил еще на Курской дуге, отличился и во многих последующих боях. Ему было присвоено офицерское звание. Сейчас кавалер многих орденов и медалей гвардии старший лейтенант запаса А. Н. Балыбердин живет и работает в Кемерове.
В бох за освобождение Прикарпатья отличился и был удостоен ордена Славы III степени отважный автоматчик восемнадцатилетний воин из Черниговщины Илья Яременко. В бою в районе Жукова он уничтожил больше десяти гитлеровцев, показал примеры мужества и героизма. Войну И. П. Яременко закончил в Праге гвардии сержантом, полным кавалером ордена Славы.
Так действовали в боях все воины нашего прославленного гвардейского Краснознаменного полка.
Моим ближайшим помощником и товарищем был заместитель по политической части гвардии майор П. И. Власенко. Бывший шахтер, затем политработник, он прибыл в полк на Дону в тяжелом 1942 году. Петр Игнатьевич отличался храбростью, непримиримостью к недостаткам. В те дни он не знал покоя. Днем вместе со всеми находился в бою, а ночью обходил подразделения, беседовал с бойцами и командирами, разъяснял им поставленную задачу. Гвардейцы любовно называли его комиссаром.
В боях в Прикарпатье Петр Игнатьевич был ранен и отправлен в госпиталь. Но вскоре, недолечившись, он возвратился в часть.
— Не могу валяться в госпитале, когда полк находится в тяжелых боях,— смущенно сказал Власенко.
Демобилизовавшись из армии после окончания войны, Петр Игнатьевич возвратился на родную шахту. Коммунисты единодушно избрали его своим вожаком. И вскоре к его пяти боевым орденам добавились трудовые награды — орден Ленина и «Золотая Звезда» Героя Социалистического Труда.
...Бои продолжались до начала мая. Попытки немецко-фашистского командования отбросить советские войска от Карпат были тщетны. Советские воины сорвали вражеский замысел. По приказу командования наша дивизия сдала участок обороны другим частям и сосредоточилась в районе с. Чернелиц для получения новой боевой задачи.
В дальнейшем полк, которым я командовал, участвовал в освобождении Львова, сражался в Карпатах, освобождал Польшу и Чехословакию, День Победы встретил в ликующей Праге. К концу войны на боевом гвардейском знамени полка сияли четыре ордена, как свидетельство боевых заслуг, мужества и отваги его воинов.
СОВИНФОРМБЮРО СООБЩИЛО...
А. В. ВОРОЖЕЙКИН, генерал-майор авиации, дважды Герой Советского Союза
Апрель, 1944 год. Восточнее Станислава, в междуречье Днестра и Прута, противник, собрав мощные танковые и авиационные силы, пытается прорвать нашу оборону. Над линией фронта идет воздушный бой.
Получив приказ срочно лететь на помощь, я выскочил из землянки командного пункта, на ходу обдумывая, как лучше выполнить задачу. Стоянка самолетов была близко, и летчики, взглянув на меня, поняли, что предстоит срочный вылет.
— Летим,— сказал я обычным голосом, чтоб не выдать своего волнения. Меня тревожило одно: вдруг опоздаем. И все, точно по команде, построились.
Первым стоит Сергей Лазарев со своим ведомым Михаилом Руденко. Как всегда, Сергей, словно стесняясь высокого роста, чуть сутулится, руки в локтях согнуты и подались назад. Вид спокойный, но в этом спокойствии и угловатой, точно высеченной из глыбы камня, огромной фигуре угадывается силища тигра, собранная для прыжка. Воюет третий год. До дерзости смелый, но бои научили его выдержке и расчетливости. Нет смысла назначать в ударную группу. Здесь он меньше принесет пользы, чем на высоте, в группе охраны, где можно проявить свою выучку и надежно прикрыть нашу четверку от всяких неожиданностей. Вторая пара — Алексей Коваленко и Назиб Султанов. Теперь уже не новички, но, увлекаясь боем, иногда забывают, что сами могут быть атакованы, поэтому за ними еще требуется опытный глаз. Правда, Коваленко уже сбил четыре фашистских самолета и стал ведущим пары, однако, я по-прежнему за ним зорко слежу в бою и далеко от себя не отпускаю. Все это скорее уже по инерции, чем по необходимости. Пора ему и на простор. Пятым стоит Иван Хохлов — мой ведомый. Вся эта тройка полетит со мной в ударной группе.
Чтобы показать на карте район прикрытия наземных войск, взял в руки планшет. Все вплотную подошли ко мне и молча слушали. Понимая, что перед боевым стартом каждое лишнее слово, как лишний груз в походе, будет мешать и раздражать, стараюсь быть предельно кратким. Гляжу на Лазарева:
— Пойдешь выше нас.
Плечи Сергея раздвинулись. Высокая мощная фигура напружинилась. По тонкой молодой коже обожженного лица пробежал румянец:
— Ясно.
— Ты с Султановым со мной в ударной группе.
— Ясно,— приглушенно пробасил Коваленко.
Две фразы — и приказ отдан. Последний взгляд на летчиков. Молчание. Я не спрашиваю, имеются ли ко мне вопросы. По особой сосредоточенности на лицах и плотно сжатым губам мне тоже ясно: вопросов нет. Есть у всех полная уверенность, что задача будет выполнена. Такие, как эти ребята, морально побеждают врага еще на земле, до встречи в небе. Там только экзамен, а перед экзаменом человек всегда на взводе. Понимая своих товарищей, тихо, но твердо, в настрой их боевой сосредоточенности, говорю:
