Тут положение такое — даже если бы Яков и захотел сдаться, то ни 12-я, ни 19-я дивизии немцев просто не смогли бы его взять в плен по очень простой причине — их и близко не было в районе Витебска и Лиозно.
О 12-й танковой дивизии немцев мало сведений за эти даты, последние сведения о том, что она взяла Рудню 14 июля и тут подверглась атакам с трех сторон. Действительно, и из журнала боевых действий 14-й танковой дивизии РККА и из краеведческих изысканий Руд-ни следует, что 15 июля наши войска пытались отбить у немцев Рудню и даже временно заняли несколько улиц, но отошли. Причина понятна—15 июля немцы начали штурм Смоленска и взяли его 16 июля. Удержание и Рудни, и Лиозно, находящегося в 18 км западнее Рудни, для советского командования потеряло смысл, поскольку ему теперь надо было стягивать войска для возвращения Смоленска. Но и для немцев держать здесь силы не имело смысла, поскольку Рудня стала «дном» «Смоленского котла» и было совершенно очевидно, что русские через Рудню прорывать этот котел не будут. Для немцев держать здесь танковую дивизию было глупо, поскольку у них на западе еще не был закрыт этот «Смоленский котел» — дивизии 2-й танковой группы Гудериана не спешили соединиться с дивизиями 39-го моторизованного корпуса 3-й танковой группы Гота, взявшими Рославль.
Г. Гот так описывает эти бои: «В течение 13 июля авангарды двух сильно растянутых танковых дивизий 39-го танкового корпуса, продвигаясь по песчаным дорогам и преодолевая слабое сопротивление противника, достигли Демидова и Велижа. 12-я танковая дивизия, двигаясь от Сенно, пробивала себе путь через потерявшие способность передвигаться танковые части 19-й армии русских. Ведя затяжные бои, дивизия вышла к шоссе Витебск—Смоленск, так и не приняв участия в преследовании противника в юго-восточном направлении. Первоначально она должна была пройти через Демидов и соединиться со своим корпусом». То есть 12-я танковая дивизия немцев должна была из Рудни повернуть на север и через уже занятые немцами Демидов и Велиж соединиться с дивизиями 57-го моторизованного корпуса немцев у Великих Лук. Гот продолжает: «Но командующий 4-й танковой армией приказал «для сохранения связи со 2-й танковой группой» после достижения Лиозно наступать через Рудню на Смоленск. Таким образом, 12-я дивизия была снова исключена из участия в преследовании противника». По смыслу этого приказа Клюге, 12-я танковая, отбив попытки наших войск взять Рудню и передав этот городок мотопехоте, с 15 июля начала наступать на Смоленск, который, повторю, немцы взяли 16 июля. На эту дату немцам сильно не хватало сил.
Командующий группой армий «Центр» Ф. Бок 15 июля вынужден был сообщить командующему сухопутными войсками В. Браухичу: «В настоящее время не могу оставить у себя в тылу дивизии для несения гарнизонной службы, как мне рекомендует Верховное командование сухопутных сил, так как эти дивизии мне необходимы на фронте для продолжения сражения за Смоленск. Я отдал им приказ сниматься с места и двигаться дальше».
При такой обстановке очень сомнительно, чтобы хоть какая-то танковая дивизия немцев на 16 июля оставалась в районе Лиозно, — в местах, в которых уже и пехоте было практически нечего делать, — наши войска с 15 июля отсюда сами уходили на восток. Тем более, чтобы танковая дивизия находилась даже не в Руд-не, а в 18 км западнее — в районе Лиозно. Получается, если 12-я танковая выполнила приказ фельдмаршала Клюге, то 16—17 июля она находилась в Смоленске или юго-восточнее его, в любом случае, не менее чем в 90 км от Лиозно. Напомню, что «сын Сталина», согласно немецкой брехне, сдался этой 12-й дивизии только в 19.00 17 июля и именно в районе Лиозно — в полутора километрах к северу.
А с 19-й танковой дивизией дело еще забавнее. 19-я танковая дивизия немцев уже давно дралась далеко на севере от Лиозно — у Невеля: «14 июля 19-я танковая дивизия сломила упорное сопротивление противника, окопавшегося на ее пути, и отбросила его к Невелю. 15 июля, введя в бой танковый полк и охватив город с двух сторон, дивизия ворвалась в Невель и после ожесточенных боев очистила его от противника. В этом бою обе стороны понесли большие потери. ...В то время как 19-я танковая дивизия 16 июля преследовала противника в направлении Великих Лук, важного узла железных и шоссейных дорог...»
Посмотрите на карту — от Лиозно до Невеля и Великих Лук, до района, в котором в ожесточенных боях дралась 19-я танковая дивизия, от 150 до 220 километров. Короче, в какой из этих документов «честнейших немцев» ни глянешь, а там везде брехня.
Почему немцы, фальсифицируя документы по делу «сына Сталина», так грубо ошибались в, казалось бы, элементарном — в правильном описании действующих в этом фарсе немецких соединений? Ответ один — только потому, что сочиняли немцы эти документы пару лет спустя после описываемых событий, когда реальность боев июля 1941-го уже забылась, очевидцев не осталось, а под рукой были только документы, описывающие события «крупными мазками», т.е. описывающие только бои армий и корпусов, без описания боевого пути дивизий.
В немецкой армии «корпуса» и «армии» — это всего лишь штабы с приданными частями, своих собственных дивизий эти соединения и объединения не имеют. Входящие в их состав дивизии могут в любой момент быть изъяты и переданы другим корпусам и армиям, а в их состав могут быть введены другие дивизии. К примеру, 39-й моторизованный (впоследствии — танковый) корпус немцев в исследуемое время имел в своем составе 1-ю и 20-ю танковые и 14-ю и 20-ю мотопехотные дивизии. А через год в его составе воевали 1-я и 7-я танковые и 78-я и 102-я пехотные дивизии. Тот же 57-й моторизованный корпус немцев: в исследуемое время имел в своем составе помянутые 12-ю и 19-ю танковые и 18-ю мотопехотную дивизии; через пять месяцев — 20-ю танковую, 2-ю мотопехотную и дивизию СС «Рейх»; еще через три месяца — снова 19-ю танковую и 34-ю и 98-ю пехотные дивизии.
Вот немцы и посмотрели по схемам тех боев на карте — Витебск брал 39-й корпус, возможно, кто-то вспомнил, что 12-я танковая тоже была тут. Ну и приписали 39-му корпусу подвиг пленения «сына Сталина», хотя на самом деле 16 июля этот корпус воевал уже за 200 км от Лиозно. А поскольку 39-й и 57-й корпуса составляли третью танковую группу Гота, то фальсификаторы посмотрели на имевшиеся в это время в этой группе дивизии — одному понравилась 12-я, другому 19-я. Получилось красивенько так, убедительно. Кто ж знал, что, в конце концов, их фальшивки заинтересуют и меня?
Время и место встречи изменить нельзя
Теперь вернемся к протоколу допроса оперативниками НКВД командира роты пропагандистов 4-й немецкой армии капитана Ройшле в 1946 году. Этот капитан, безусловно, знал, что на шоу в 1941 году допрашивал не сына Сталина, а провокатора. Я уверен в этом по тому, какие вопросы он ставил «сыну Сталина» — он избегал ставить вопросы, на которые «сын Сталина» не мог бы ответить — например, не спросил адреса семьи, не уточнил, кем именно воевал этот «артиллерист». Поэтому Ройшле на допросе в НКВД (а он допрашивался одним из первых, найденных по этому делу) тщательно старался не дать повода себя разоблачить в этом вопросе. Врать в фактах он боялся, поскольку понимал, что если многочисленные свидетели шоу покажут иное, то его потом за вранье оперативники будут бить, причем еще и пару сержантов пригласят на помощь. У Ройшле был единственный путь — умолчать о том, что могло бы впоследствии привести к его разоблачению.
