Калганов дал знак Любише, и тот быстро, решительным тоном сказал чиновнику:
— Зайдем в квартиру, нужно переговорить.
Растерявшийся чиновник дрожащей рукой вынул из кармана ключ, открыл дверь. Когда все вошли в квартиру и дверь захлопнулась, Калганов сказал Любише:
— Объясни ему, кто мы, и растолкуй, что нам от него требуется.
Услышав русскую речь, чиновник пошатнулся и опустился на стул. Широко раскрытыми глазами он смотрел на незнакомцев, и даже в тусклом свете зимнего дня было видно, как быстро запотевают его очки. Губы чиновника дрожали, зубы постукивали. Казалось, он не понимал, о чем его спрашивают. Некоторое время он не мог произнести ни слова. Но постепенно пришел в себя, успокоился и стал отвечать.
Чиновник рассказал, что управление пароходства после начала боев в Будапеште не функционирует, но в здании управления все осталось как было и оно охраняется. Наиболее важные документы из секретного отделения были переданы представителю германского командования, но некоторые документы служащие пароходства утаили: в сейфе секретного отделения находится лоция Дуная с нанесенной на ней обстановкой. В сейфах и шкафах остались и некоторые другие документы, в которых зафиксировано, какие места на фарватере опасны для плавания. Но ключей ни от шкафов, ни от сейфа, сказал чиновник, у него нет и у кого они — он не знает.
Как проникнуть в секретное отделение? Для этого надо знать расположение помещений управления и как оно охраняется. Из ответов чиновника можно было понять, что он и сам может дать кое-какие сведения об обстановке на фарватере. Но расспрашивать его подробно — надо немало времени. Да и расспросив, нельзя отпустить — об этом разговоре никто не должен знать.
Калганов решил увести чиновника с собой. Когда он через Любишу объявил ему об этом, чиновник дрожащим голосом попросил разрешения проститься с семьей. Согласиться на это Калганов не мог: опасно, можно навлечь слежку. Но велел Любише сказать чиновнику, что позже его отпустят домой. Мари Калганов послал в подвал сказать жене чиновника, что по важному служебному делу ее муж будет отсутствовать несколько дней, пусть она не беспокоится.
Над крышами Будапешта уже опускалась зимняя ночь, изредка прорезаемая светящимися трассами снарядов и пуль, когда разведчики вывели чиновника из дома. Вместе с ними вышла и Мари.
Разведчики пробрались дворами и безлюдными переулками почти до самого переднего края немцев. Когда приблизились к нему, стало уже совсем темно, наступил комендантский час. Теперь немецкие и салашистские патрули будут останавливать каждого прохожего. Значит, идти можно только скрытно… Не желая подвергать Мари лишнему риску, Калганов предложил ей идти одной. Мари ушла. Если ее и задержат, она сумеет отговориться.
Между передовыми позициями противника разведчики пробирались известными им лазейками — через выгоревшие дома, проходными дворами, пустыми траншеями на улицах и в скверах. Чиновник следовал за ними послушно. Все шло благополучно. Только в самом конце пути, когда нужно было пересечь последнюю улицу, по разведчикам застрочил немецкий пулемет. Но они, а с ними и чиновник, которому, конечно, хотелось жить, сделали рывок, и через несколько секунд все были в безопасности. Вскоре выяснилось, что и Мари удалось благополучно миновать вражеские позиции. Она пришла еще раньше.
Теперь можно было обстоятельно расспросить чиновника. Он рассказал все, что знал, начертил план расположения помещений в здании управления пароходства, указал подходы к зданию и где примерно можно встретить охрану.
Пока Калганов и Жоржевич вели все эти расспросы и готовились к поиску, разведчики — это было примерно через сутки после их возвращения — получили новое важное задание: выяснить, как обороняются гитлеровцами подступы к Эржебет-хид — мосту, находящемуся в их тылу и соединяющему с Будой еще удерживаемые ими кварталы Пешта. Эти сведения нужны были командованию для подготовки удара в направлении моста.
Второе задание, как и первое, было срочным. Посоветовавшись с матросами. Калганов решил выполнять оба задания одновременно, действуя двумя группами. В первую, для разведки возле моста Эржебет, вошли Веретеник, Малахов, Никулин и старшим — Максименко. Вторую, которая должна была достать документы из здания пароходства, составили Глоба и Чхеидзе, возглавил ее сам Калганов. Он припас несколько толовых шашек и запальный шнур, чтобы подорвать двери и сейф.
Когда все было готово, Калганов и Максименко напомнили всем, что, успешно проведя оба поиска, они не только ускорят победу, но и предотвратят многие жертвы с нашей стороны, а значит, нужно не жалеть себя, хотя и быть предельно осторожными.
В начале ночи обе группы скрытно от противника прошли через передовые позиции врага в прибрежных кварталах Пешта и углубились в его тыл. Пройдя немного, группы разделились. Максименко повел свою к мосту, Калганов свою — к управлению пароходства. Перед тем как разойтись, условились, что встретятся к концу ночи в развалинах многоэтажного дома, разбитого прямым попаданием авиабомбы.
Ничто не нарушало ночной тишины. Затих, может быть ненадолго, гул боя. Держась в тени зданий и оград, от подъезда к подъезду, из ворот в ворота, временами прячась в них, чтобы осмотреться, пробирались Калганов, Чхеидзе и Глоба к зданию управления. Калганов уверенно вел матросов по незнакомым улицам. Он отлично изучил план города и хорошо помнил все, что рассказал чиновник. Не было оснований опасаться, что тот обманул: до поры до времени он оставлен на базе разведчиков и прекрасно понимает, что будет с ним, если обнаружится, что дал заведомо ложные сведения.
По сведениям чиновника, управление помещается в конце улицы, второй дом от угла, четырехэтажный. Мимо все время ходят патрули: на этой улице находится еще несколько учреждений.
Разведчики уже дошли до соседнего с управлением здания и спрятались в его подъезде. Присматривались, как лучше проникнуть в здание. Через дверь нельзя: она на виду, да к тому же заперта. Окна первого этажа высоко. Но угол здания поврежден бомбой или залетевшим снарядом — в стене чернеет большой пролом. Калганов хотел дать знак Глобе и Чхеидзе пробираться к пролому, как позади них на улице послышались мерные приближающиеся шаги. Разведчики притаились. Мимо подъезда неторопливо прошли два салашиста с винтовками на ремнях. Справиться втроем с двумя врагами нетрудно. Но исчезновение патруля может быть быстро замечено. А неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы разыскать документы.
Три разведчика терпеливо ждали, пока патруль пройдет.
