В октябре 1917 года Эрвин Роммель одержал очень важную для своей дальнейшей судьбы победу. В сражениях за Монте-Матаджур под Капоретто его рота захватила в плен более девяти тысяч итальянских солдат и около сотни пушек. Сам Роммель придавал не очень большое значение этой баталии, более высоко оценивая другие операции, но количество взятых им военнопленных и величина трофеев обратили внимание высшего начальства на молодого офицера. Ему присвоили звание капитана, наградили орденом «Pour le Merite» и перевели в генеральный штаб, где он и служил до бесславного для Германии конца войны.
Версальский мир не был крахом военной карьеры капитана Роммеля. Но в условиях краха Великой Германии будущее штабного офицера радужным не представлялось. К тому же к неизменным личным качествам Роммеля следовало отнести и его абсолютную свободу высказываний. Много раз в своей жизни он говаривал «не то, не тому и не в то время». От этой склонности он не избавился и в последующие годы. От преследований за невоздержанность языка в период тоталитарного режима его спасало только то, что политика этого талантливого военачальника абсолютно не интересовала, политическими амбициями он никогда не страдал, а представления о государственной жизни у него были самыми наивными. И в этом был один из парадоксов, из которых состояла его жизнь.
В юности, стремясь противопоставить свое решение воле родителей, он поступает на военную службу, от рутинности которой его тошнит. Мечтая о демобилизации, он попадает под настоящий артобстрел и открывает в себе военный талант. Избегая надежной защиты за стенами укреплений, он спасает своих солдат. Ничего не понимая в нацистской идее, он пропагандирует ее и становится одним из ее символических героев. Участвуя в третьестепенной по значимости операции, отвлекающей силы противника от важных стратегических целей, он становится одним из прославленнейших героев-победителей, покорителем стран Ближнего Востока, легендарным «Лисом пустыни». Участвуя в антигитлеровском заговоре, не получает необходимой поддержки, а, отойдя от заговора, считается одним из главных заговорщиков и умирает от яда.
Какой-то злой рок преследовал Эрвина Роммеля всю жизнь.
В начале двадцатых годов, по-прежнему командуя ротой (правда, не армейской, а внутренней безопасности), он участвует в подавлении восстаний рабочих в Вестфалии и Мюнстере. После этого возникли беспорядки в Штутгарте, — его полк перебросили туда. Потом наступило длительное затишье, и девять лет он тосковал от армейской рутины и наслаждался в семейном кругу. Круг, кстати, увеличился: в 1928 году у Эрвина Роммеля родился сын. А в следующем году ему присвоили звание майора.
Но по-настоящему его судьба изменилась в связи с переводом в Дрезден, куда его назначили преподавателем в пехотной школе. Обдумывая учебный план, Роммель набросал сначала конспект своих лекций, а потом и подробный анализ тактических приемов пехотных войск в условиях минувшей войны. Этот текст был опубликован и получил неожиданную для автора высокую оценку. В Швейцарии, например, его книга «Attaks» была объявлена официальным пособием по боевой подготовке офицеров.
Трехлетняя преподавательская деятельность закончилась переводом майора Роммеля в Гослар, где формировался 17-й (горный) пехотный полк. Два года службы в качестве командира батальона позволили Роммелю прекрасно себя зарекомендовать. В 1935 году он получает звание подполковника и направляется в Дрезден преподавать в военной академии. В это время по всей Германии разворачивается движение молодых нацистов. Под руководством Бальдура фон Шираха они образовали организацию «Гитлерюгенд», отделения которой были практически в каждом немецком городе. Разумеется, не был исключением и Дрезден, куда частенько наезжал «молодежный фюрер», воображавший себя носителем «победоносного духа воинственного Вотана». К его несчастью, военным советником дрезденской организации «Гитлерюгенда» назначили подполковника Роммеля.
Бальдур фон Ширах действительно был потомком бывшего офицера гвардейского полка Вильгельма II. Но отец его, Фердинанд фон Ширах, вышел в отставку задолго до рождения воинственного сынка. Мало того, фон Ширах-старший, оказавшись гражданским лицом, стал директором веймарского, а потом венского театра. Мать Бальдура, американская актриса, с малых лет окружала сына атмосферой культового отношения к искусству. Бальдура фон Шираха обучали живописи, пению, танцам, игре на фортепиано и скрипке. Он очень рано начал писать стихи, которые расхваливались близкими и даже печатались в местных газетенках. Несколько лет он изучал историю искусств и германистику. Мальчик рос изнеженным барчуком, что не могло не повлиять на его судьбу в условиях развала государственного порядка. Подросший юноша взбунтовался и стал предводителем городских разбойников. Но воображая себя новоявленным Робином Гудом или Вильгельмом Теллем, он мог утверждаться в глазах юнцов, еще более неопытных, чем он сам. Претензии Бальдура фон Шираха на роль вершителя судеб немецкой молодежи и олицетворения милитаристского духа молодых германцев сначала развлекали Эрвина Роммеля, а потом стали раздражать. В один прекрасный день он прямо и публично заявил фон Шираху, что «не каждая балерина способна воспитать настоящего солдата, возможно, перед этим ей необходимо хотя бы раз понюхать порох». Почти полгода «молодежный фюрер» в Дрездене не появлялся. Правда, из Берлина он сумел отомстить обидчику, добившись, чтобы в дрезденском «Гитлерюгенде» не появлялся и язвительный подполковник. Есть основания полагать, что именно этот эпизод, получивший огласку в высших кругах, стал началом охлаждения Гитлера к Бальдуру фон Шираху, хотя тот продолжал публиковать в прессе восторженные стихи, посвященные любимому фюреру.
Вряд ли Роммель остался обиженным. Его перевели в венский пригород Нейштадт, где была открыта новая пехотная школа. Теперь Роммель стал не просто преподавателем военного учебного заведения, а самостоятельным директором. Самостоятельность, конечно, была достаточно ограниченной, но в сравнении с армейской дисциплиной подчинение начальству, от которого школа находилась за многие десятки километров, представлялось полной независимостью. И вообще жизнь в Нейштадте казалась раем: почет, уважение, изумительная природа и все коммунальные условия. Не долго думая, Роммель перевез на новое место службы свою семью и стал наслаждаться жизнью, время от времени с удовольствием преподавая слушателям основы стратегии и тактики или изучая новое свое увлечение — фотографию.
Вскоре он превратился, по его выражению, в «почетного» директора. Другими словами, он продолжал числиться во главе преподавательского состава пехотной школы в Нейштадте, но сам в это время пребывал довольно далеко от своего директорского стола. Все объяснялось достаточно просто: о нем вспомнили. Точнее, о нем вспомнил сам Гитлер и напомнил другим. Весной 1938 года Роммеля ставят во главе батальона, предназначенного для «сопровождения фюрера в дальних поездках». Предполагалось, что в поездках за пределы столицы, а особенно в приграничных районах, личную охрану вождя необходимо усиливать специалистами по тактике полевых операций. Именно таким специалистом и считался Эрвин Роммель.
