Петербургские ведомости пестрели объявлениями: «Продается мужской и женский хороший перукмахер, ростом выше среднего, недурной фигуры; годный и в камердинеры, официанты и лакеи; и жена его 24 лет, прачка и швея с дочерью по третьему году, оба хорошего поведения. Последняя им цена 1000 рублей».
Этим повезло, их продали всей семьей, а могли и разлучить навечно.
«Продается девка, умеющая белье шить и в тальбуре, гладить и крахмалить, отчасти кушанье готовить и портному. Тут же продаются брильянтовые вещи и цветные каменья, да бык и корова хорошей породы, за сходную цену».
А.Г. Брикнер пишет: «Вслед за объявлениями о продаже коров, жеребцов, малосольной осетрины, лиссабонских апельсинов – объявления о продаже крепостных семьями и порознь, и чаще всего – о продаже молодых девок, собою видных. Крепостных не только продавали, но проигрывали в карты, платили ими долги, давали ими взятки, платили ими врачам и пр.».
Если хозяин приличный человек, то и сами «рабы» не очень настаивали на получение вольности. Это уже при Александре I… декабрист Якушкин хотел освободить своих крестьян, они взмолились: «Батюшка, пусть все будет по старому, мы – твои, а земля – наша». Но земля-то была как раз господская. А куда деть «священное право на собственность»?
Еще в 1765 году Екатерина, следуя «этикету» века, назначила премию в 1000 рублей тому, кто напишет лучшее сочинение об отмене крепостной зависимости крестьян. Желающих не нашлось. Журнал «Русская старина» нашел где-то, в мемуарах, наверное, разговор императрицы с Далем (личный библиотекарь Екатерины): «Да, дело нелегкое, оно немало меня озабочивает, и все-таки оно остается в одинаковом положении. Я боюсь, не вышло бы из этого чего-либо вроде американского колониального дела, если только я его затрону. Где только ни начнут его трогать, оно нигде не подается. Императрица-королева (Мария-Терезия) при всем своем старании не продвинулась ни на шаг. И мне предстоят те же трудности; они окажутся еще большими, как только примусь действовать. Однако как жаль! Удалось же мне окончить многие другие дела. Я надеюсь, что обстоятельства сложатся так, что не пойдут наперекор моим намерениям».
Но ведь могла же Екатерина дать хоть малую послабку крепостным крестьянам. Не дала! Может, руки не дошли, а скорее всего, боялась. Пугачев ее напугал, но не научил. Для того чтобы освободить крестьянство так, чтобы удовлетворить полностью его нужды, надо было полностью уничтожить дворянство. Во Франции с этим справились в конце XVIII века (частично), у нас в России в 1917 году (полностью). И что хорошего? Много ли от этого выиграли крестьяне? В колхозах они даже паспорта не имели, а за работу получали трудодни – платили натуральным продуктом в очень умеренных количествах.
И как– то получается, что человеческим обществом руководит не смысл, а привычка и идеология. Государство говорит подданному – у тебя все хорошо, ты счастлив и благополучен – изволь исполнять. Так что – читайте «Экклезиаст», там все написано, а если хотите подробнее ознакомиться с возникновением крепостничества, очень рекомендую Ключевского.
Устав о народных училищах (1786 год)
Екатерина II решила покрыть Россию сетью школ и учебных заведений. К этой работе она призвала сенатора П.В. Завадовского (1739–1812 гг.), бывшего своего фаворита. На ниве любовника он трудился всего-то восемь месяцев, но это дурно сказалось на его репутации как у современников, так и у потомков, что крайне несправедливо. Завадовский был очень толковым, образованным, необычайно работоспособным и, что важно, порядочным человеком. Если бы в XVIII веке существовало понятие «интеллигент», то оно вполне подошло бы к этому человеку.
Начал свою карьеру Завадовский (будущий министр просвещения при Александре I) вместе с А.А. Безбородько (1747–1799 гг.) – будущим канцлером, оба они поначалу ходили в статс-секретарях императрицы. Оба на всю жизнь остались друзьями. Как уже говорила, фавор быстро кончился, Потемкин не переносил красивого и статного статс-секретаря. Он его буквально вытолкал из покоев Екатерины. Завадовский очень тяжело переносил свою отставку, он был искренне влюблен в императрицу.
Но через год она призвала его к делам и буквально завалила работой. О педагогике вначале речь не шла. Завадовский управлял Санкт-Петербургским дворянским банком, курировал строительство в подмосковном Царицыне, где архитектор Баженов возводил для Екатерины царскую резиденцию – дворцы и парки, был председателем комиссии по строительству Исаакиевского собора, и только потом царица решила использовать его на ниве народного просвещения.
В 1782 году была создана комиссия под руководством Завадовского по сочинению устава о народных училищах и составлению учебников для них – как переводных, так и отечественных. В комиссию входил и приглашенный Екатериной из Вены Ф.И. Янкевич. Он почитался в Европе авторитетом по части педагогики.
Прежде чем учить учеников, надо обучить учителей. В 1783 году была открыта учительская семинария, предтеча наших педагогических училищ. Было опубликовано «Руководство учителям первых и вторых классов». В этом документе уже были нововведения: разный подход к ученикам, в зависимости от их способностей и характера, учитель должен был быть терпелив, снисходителен. И, конечно, никаких розг, ремней, никаких «дранье за волосы, ставление на колени и дранье за уши». Было издано еще одно руководство, переводное: «О должности человека и гражданина». Удивительно, да и только, в то время словосочетание «российский гражданин» было совсем не в ходу. Как учить гражданской должности сына дворового? Куда понятнее звучит параграф из «Наказа» Екатерины. Пункт 352: «Всякий обязан учить своих детей страха Божия как начала всякого целомудрия и вселять в них все те должности, которых Бог от нас требует в десятословии своем и православная наша восточная греческая православная вера во правилах и прочих своих преданиях». Пункт 352: «Также вперяти в них любовь к отечеству и повадить их иметь почтение к установленным гражданским законам и почитать правительства своего отечества как пекущиеся по воле Божией о благе их на земли».
Устав рекомендовал устроить главные народные училища (по одному в губернском городе) и малые народные (как в уездных, так и в губернских городах). Срок обучения в главных училищах – четыре года, в малых – два года. На учебу принимали детей из всех сословий, учиться могли даже дети крепостных. Первых два года детей учили закону Божию, чтению, письму и рисованию, и только на третий и четвертый год ученикам давали основы геометрии, механики, физики, естественной истории, также дети изучали всеобщую историю, географию и латынь. Во всех классах изучался трактат «О должности человека и гражданина», то есть в ребят «вперяли» любовь к отечеству и пытались «повадить» их почтению к правительству и матушке-государыне. Продумано было также и внеклассное чтение, это был набор нравоучительных историй, где искоренялись пороки, добро торжествовало над злом, во главе угла стояло милосердие и все прочие качества со знаком плюс. В букваре даже существовало такое понятие, как учтивость – «это добродетель, которая состоит в знании жить честным и благопристойным образом…» Учили и правилам поведения: не чесать головы, «чихать с тихостью», не харкать и т. д.
